что причинила бы мне такую же боль, что не так уж и плохо. Я думаю, что больше всего ее расстроил отец, — признался он. — И я знаю, что он недоволен тем, что я рассказал ей о случившемся.

— Что ж, я рада, что ты это сделал. Она заслужила правду.

— Заслужила. И, как ни странно… Я чувствую, что теперь мы могли бы стать друзьями. Не близкими…, — быстро поправился он. — Но… дружелюбными. Радушными. Хотя я не знаю, могу ли я сказать то же самое о Кори. Я думаю, что его дни в качестве моего друга закончились.

Я погладила рукой его бицепс.

— А как насчет твоего настоящего отца?

Он выдохнул.

— Этим я еще даже не начал заниматься. Но… Я должен перед ним извиниться. Теперь я понимаю все лучше, чем тогда, когда набросился на него, а он просто пытался мне помочь.

— Честно говоря, он мог бы появляться немного чаще.

— Он мог бы, — согласился Клэй. — Может быть, теперь… он так и сделает.

Я улыбнулась, кивая, наблюдая, как мои кончики пальцев рисуют линии на его коже.

— Хотя я немного злюсь на тебя, — призналась я через мгновение.

— Как и должно быть.

— Не за весь этот беспорядок, — сказала я, махнув рукой, как будто он был в ногах моей кровати. — Но ты почти две недели знал, что облажался, что хотел, чтобы я вернулась, и ждал, чтобы сказать мне?

— Эй, — сказал он, наклоняясь, чтоб взять свою книгу с моей тумбочки. — Чтобы написать и напечатать книгу, нужно время, ясно? Даже такую дерьмовую.

Я выхватила ее из его рук, улыбаясь, пока листала.

— Она действительно ужасна.

— Я знаю.

— Но тебе не нужна была книга, чтобы рассказать мне о своих чувствах, — заметила я, глядя на него снизу вверх.

— Мне нужен был широкий жест, — утверждал он. — Я не мог просто появиться с поджатым хвостом.

— Ты мог бы.

— Это было бы и близко не так романтично.

— Или публично, — сказала я со смехом.

— Теперь все знают, что ты моя.

Клэй выхватил книгу у меня из рук и отбросил ее в сторону, прежде чем прижать меня к простыням, покрывая поцелуями всю мою шею, пока я смеялась и извивалась от щекотливых прикосновений.

Через мгновение он остановился, балансируя на локтях надо мной. Его нефритовые глаза изучили мои, и он сглотнул, качая головой.

— Что? — спросила я.

— Я просто… Я думал, что потерял тебя. Навсегда. Я думал, что никогда больше не смогу быть здесь, обнимать тебя вот так, прикасаться к тебе, целовать тебя. — Его лицо исказилось от боли. — Я был несчастен без тебя.

— Я не хочу говорить о том, сколько пакетиков Cheetos я съела.

Он ухмыльнулся, убирая волосы с моего лица, прежде чем аккуратно снять с меня очки и отложить их в сторону. Затем он притянул меня к себе, прижимаясь губами к моим с нежным теплом.

Мое тело ожило под этим поцелуем, под его массивными руками, когда они прижали мои бедра к нему, и он перекатился на меня. Он уже становился твердым под трусами, и я застонала от ощущения его, впиваясь ногтями в его спину.

Все разговоры прекратились, когда эти поцелуи становились все глубже и глубже, пока мы не начали задыхаться и стонать, снимая с себя то немногое, что было на нас надето после нашего первого раунда. Когда мы были полностью обнажены, Клэй перекатился на спину, помогая мне забраться к нему на колени.

Только потом он подтянул меня повыше.

— Что ты делаешь? — Я вздохнула.

— Я хочу, чтобы ты оседлала мое лицо.

Я сопротивлялась, но у меня не было шанса убежать или возразить ему, прежде чем он рывком поднял меня, прижимая заднюю часть моих бедер к своим плечам, моя киска нависла прямо над его лицом. Он скользнул руками вниз по моей грудной клетке, сжимая мою задницу обеими ладонями, когда притянул меня к себе.

И у меня не было другого выбора, кроме как держаться.

Мои руки взлетели, чтобы найти изголовье кровати, и я крепко вцепилась, когда он не только провел языком по мне, но и использовал свои руки на моей заднице, чтобы прижать мои бедра к нему. Взад и вперед, я терлась о его рот, пока он кружился, щелкал, сосал и лизал.

Это было головокружительно в лучшем смысле этого слова, и я была почти смущена тем, как быстро я кончила для него, тем, как он оставался прямо там и наслаждался каждой последней секундой моего освобождения. Только когда я была полностью насыщена и дрожала, он осторожно помог мне слезть, а затем перевернул меня на живот, целуя всю мою спину, прежде чем исчезнуть на то время, которое ему потребовалось, чтобы схватить презерватив.

Я видела звезды, когда он скользнул в меня сзади, и он обхватил мои бедра, заставляя меня выгнуться для него, когда он вышел, прежде чем снова погрузиться в меня. Я отчаянно хотела быть рядом с ним, поэтому я встала на колени, одной рукой потянулась назад, чтобы обхватить его за шею, а другой потянулась сзади к его заднице.

Он застонал, когда я сжала его, втягивая его глубже в себя, пока я прижимала свою задницу назад и умоляла о большем. Он проложил дорожку поцелуев вдоль моей шеи, посасывая мочку моего уха зубами, когда я застонала и прижалась к нему.

— Ты моя, Джиана Джонс, — прорычал он мне на ухо, его рука скользнула по моей груди, пока не сомкнулась на моем горле. Я выгнулась в нем, задыхаясь от удовольствия. — И я никогда тебя не отпущу.

Наше первое воссоединение, когда мы вернулись в мою квартиру, было быстрым, отчаянным и бешеным, и закончилось прежде, чем кто-либо из нас успел по-настоящему вздохнуть.