– Это здесь, да?

Холли подошла ближе, нерешительно, словно опасалась, что я сейчас разнесу макет вдребезги.

– Это Килда сто лет назад. Мы выяснили, как она выглядела – старые фото, все такое, – и построили вот это.

Спальни: крошечные проволочные кровати, кусочки салфеток – постели. В том крыле, где пансион и живут монахини, в окнах висят свитки пергамента размером с ноготь, на нитях, тонких, как паутина.

– А что это за бумага? – Свитки заколыхались от моего дыхания.

– Имена тех, кто жил тут на момент переписи 1911 года. Мы, разумеется, не знаем точно, кто был в какой комнате, но известей их возраст и порядок, в котором они записаны. Логично предположить, что подруги в списке идут одна за другой, потому что сидели бы вместе. Одну девочку звали Гепзиба Клоуд.

Конвей расставляла стулья вокруг одного из длинных столов. Первый для Холли. Второй, в шести футах от него, для Мэкки. Она таскала мебель, грохоча и оставляя следы на линолеуме.

– Чья это была идея?

– Общая, – пожала плечами Холли. – Мы болтали однажды про девочек, которые учились здесь сто лет назад, – о чем они думали, похожи были на нас или нет, ну все такое. Кем они стали, когда выросли. Не появляются ли здесь их призраки. А потом придумали проект.

Стул напротив Холли – для меня. Бабах. Стул напротив Мэкки – для Конвей. Бум.

Над главной лестницей свисали четыре крохотных свитка.

– А это кто?

– Гепзиба и ее подруги. Элизабет Бреннан, Бриджет Марли и Лилиан О’Хара.

– И что с ними случилось?

Холли задумчиво тронула свитки кончиком пальца, осторожно просунув его между проволочек.

– Мы даже не уверены, что они были подругами, – глядя, как вращаются свитки, проговорила она. – Может, они люто ненавидели друг друга.

– Очень красиво.

– О да. – От Конвей это прозвучало предостережением. – Безусловно.

– Шикарно вы тут устроились, – голос от дверей.

Мэкки. Покачивается на каблуках, ярко-голубые глаза внимательно изучают комнату, руки в карманах коричневой кожаной куртки. Почти не изменился с тех пор, как мы впервые встретились. В свете флуоресцентных ламп морщинки вокруг глаз стали чуть заметнее, проседь гуще в каштановых волосах, но и только.

– Привет, малышка. Как жизнь?

– О’кей, – отозвалась Холли. Она была почти рада ему, что вообще неплохо для родителя шестнадцатилетней девушки. И здесь мало что изменилось: Мэкки с Холли были отличной командой.

– О чем вы тут болтаете?

– О нашем проекте. Не волнуйся, пап.

– Ну надо же мне убедиться, что ты не превратила в фарш этих милых людей, пока меня не было рядом, чтобы защитить их. – Мэкки обернулся ко мне: – Стивен. Давно не виделись. – Он шагнул вперед, протянул руку. Твердое рукопожатие, дружеская улыбка. По крайней мере, для начала мы делаем вид, что всё тип-топ, мы все друзья и все на одной стороне.

– Спасибо, что приехал, – сказал я. – Постараемся не задержать вас надолго.

– Детектив Конвей. Рад познакомиться, много слышал о вас хорошего. Фрэнк Мэкки. – Такая улыбка предполагала ответную, но не в случае Конвей. – Давайте отойдем в сторонку, введете меня в курс дела.

– Вы здесь не в качестве детектива, – сразу расставила все точки Конвей. – С этим мы справляемся. Спасибо.

Мэкки чуть удивленно подмигнул мне, кивнув в сторону Конвей: какая муха ее укусила? Я не решился улыбнуться в ответ – с Мэкки никогда не знаешь, что он использует как компромат. Моя заторможенность, похоже, позабавила его еще больше.

– Тогда, – обратился он к Конвей, – если я здесь только как отец, я бы хотел по-быстрому переговорить с дочерью.

– Нам пора начинать. Поболтаете в перерыве.

Мэкки не стал спорить, и Конвей, вероятно, решила, что в этом раунде победа за ней. Он прошелся по комнате, мимо стула, который мы для него приготовили, поглазел на проекты. Потрепал Холли по волосам.

– Холли, детка, сделай одолжение. Перед тем как отвечать на вопросы этих милых детективов, расскажи вкратце, что тут происходит.

Попытайся мы одернуть девочку, и мирная атмосфера будет мгновенно разрушена. Судя по взгляду Конвей, она начинала понимать, что я имел в виду, говоря о Мэкки.

– Сегодня утром, – начала Холли, – я нашла фотографию на Тайном Месте. Снимок Криса Харпера с подписью “Я знаю, кто его убил”. Я отнесла ее Стивену, и детективы провели здесь целый день. Они все время допрашивают всех нас и идиоток Джоанны Хеффернан, так что, видимо, сузили круг подозреваемых до нас восьми. В смысле, из тех, кто мог повесить эту карточку.

– Интересно, – протянул Мэкки. Наклонился над макетом школы, разглядывая его под разными углами. – Ну надо же. А еще чьих-нибудь родителей вызвали?

Холли помотала головой.

– Просто из уважения к коллеге, – пояснила Конвей.

– Как мило, я почти растроган. – Мэкки взгромоздился на подоконник, устроился, покачивая одной ногой. – Ты же помнишь правила, детка, да? Отвечай только на те вопросы, на какие хочешь; не хочешь – не отвечай. Если пожелаешь посоветоваться со мной, прежде чем отвечать, я к твоим услугам. Если какие-то вопросы тебя задевают или тебе неловко на них отвечать, сразу говори мне, и мы тут же линяем. Так пойдет?

– Пап, – устало вздохнула Холли, – я в порядке.

– Я знаю. Просто излагаю базовые правила, чтобы всем было ясно, – подмигнул он мне. – Чтобы все оставалось мирно и спокойно, правильно ведь?

Конвей повернулась к Холли:

– Ты имеешь право хранить молчание, но все, что ты скажешь, будет запротоколировано и может быть использовано в качестве доказательства. Ясно?

Когда произносишь стандартное предупреждение, обычно стараешься сделать это непринужденно, не усложняя, но настроение в комнате всегда меняется. По лицу Мэкки ничего не поймешь. Холли нахмурилась: это было что-то новое.

– Что?..

– Ты скрыла от нас важную информацию. Мы вынуждены подстраховаться.

Я сел напротив Холли. Протянул руку к Конвей. Она подтолкнула мне пакет для улик, с найденным в ящике телефоном.

Я передал Холли пакет:

– Ты видела это раньше?

Секунда замешательства; потом лицо Холли прояснилось:

– Да, это телефон Элисон.

– Нет. У нее такой же, но это не он.

– Тогда я не знаю чей, – пожала она плечами.

– Я спросил не об этом. Я спросил, видела ли ты его раньше.

Еще более озадаченный взгляд, медленное покачивание головой:

– Вряд ли.

– У нас есть свидетель, – сказал я, – который видел, как ты бросила его в ящик для потерянных вещей на следующий день после смерти Криса Харпера.