а ко мне, как к бесценной драгоценности.

Зная, что он у меня дома готовит запеченную картошку к стейкам на гриле, я не стала возиться с ключом. Повернув ручку, я, ухмыляясь про себя, вошла в квартиру, с нетерпением ожидая вечера, посвященного только нам, и не имея ни малейшей подсказки, что познакомлюсь с совсем незнакомым Чейзом.

Закрыв дверь, я увидела, как Чейз стоит у моего компьютера, уперев руки в бедра, и выглядя сексуально.

Я начала улыбаться, но когда Чейз заговорил, улыбка исчезла, сменившись замешательством.

— У меня есть девушка?

Я склонила голову набок.

— Что?

— У меня есть девушка, — и что-то в том, как он это сказал, в его тоне, выражении лица, позе, заставило меня напрячься.

— Э-э… — замялась я, когда он больше ничего не сказал, — думаю, что есть. Раз это я.

Он кивнул на мой компьютер, и сказанное им дальше, заставило меня понять, что я напряглась недостаточно.

— Твои друзья Бенджи и Серенити думают о ком-то другом.

О, нет.

Ох, frak!

Я совсем забыла. Была так занята, проводила столько времени с Чейзом, у родителей, что уже несколько недель не разговаривала со своими друзьями.

Я отправила несколько электронных писем с краткими новостями и напоминанием, чтобы они отступили от своих расследований.

Но не рассказала им о Чейзе отчасти потому, что у меня не было времени на подробные объяснения. Но также отчасти потому, что хотела держать эту новость при себе, пока не удостоверюсь, что наши отношения продлятся, что они реальны, а потом уже рассказать обо всем им. Мне еще предстояло признаться о своей лжи о выдуманной девушке Чейза. И когда они узнают об этом, то рассердятся, что я солгала им, но будут на седьмом небе от того, что Чейз со мной. И я не хотела, чтобы они радовались заранее, пока мои мечты, которыми я делилась с ними годами, не станут реальностью.

И вот снова. Вранье всегда, всегда влекло за собой неприятности.

— К… как…? — начала я, но Чейз прервал меня.

— Хотел посмотреть время игры, но как только ублюдок загрузился, повыскакивали экраны. Они сходят с ума, детка. Безумно. Ты не выходишь на связь, но не объясняешь, почему. А у них есть, что тебе рассказать, — он подался ко мне, и то, как он это сделал, заставило меня слегка отступить, хотя Чейз стоял в десяти футах от меня, — об Элите.

О-оу.

— Чейз… — прошептала я, но больше ничего не сказала, потому что он потерял голову.

Я поняла это, потому что он взревел… да… на самом деле… взревел:

— Ты, бл*ть, совсем рехнулась?

Мое сердце дико заколотилось о грудную клетку.

— Чейз…

— Снимай свое гребаное пальто и отойди от двери, — прорычал он, и моя голова дернулась.

— Чт… что?

— Снимай…

Он сделал шаг ко мне, и я отступила назад.

— Свое…

Он сделал еще шаг, и я тоже.

— Гребаное…

Еще шаг — мой и его.

— Пальто.

— Зачем? — прошептала я и продолжила отступать, когда он добрался до двери и остановился.

С зачарованным ужасом я наблюдала, как он щелкнул замком и надел цепочку, а затем повернулся ко мне.

— Сделай это, Фэй.

— Ты меня пугаешь, — тихо сказала я.

— Да? — спросил он, резко склонив голову набок. — Хорошо, — рявкнул он.

— Это нехорошо, — прошептала я.

— О нет, дорогая, это хорошо, — прошептал он в ответ. — Сейчас ты должна меня бояться. Потому что я дико зол. И я дико зол, потому что ты со своей бандой изгоев делаете нечто настолько ох*енно глупое, что я даже не могу тебе объяснить, насколько это глупо. И причина этой глупости в том, что она опасна.

— Чейз, это…

Он прервал меня, выпалив:

— Это — что?

— Мы… — попыталась я снова, но он опять прервал меня, прежде чем я успела произнести хоть пару слов.

— Вы — что?

— Пожалуйста, позволь мне договорить.

Он не позволил.

Наклонившись вперед, он прогремел:

— Мисти умерла из-за этих мудаков.

— Я знаю, — прошептала я.

— Значит, после ее смерти, ты и двое твоих приятелей подумали, что было бы разумно поиграть с огнем? Иисусе, Фэй, как, твою мать, ты могла быть такой охеренно тупой?

— Я сказала им отступить, — спокойно возразила я.

— А они этого не сделали, — парировал он. — У них есть имена, Фэй, у них есть много имен, и всего этого у них быть не должно. Они не должны этого знать. Этих двоих я не знаю, но я знаю тебя.

Он ткнул в меня пальцем.

— И ты мне нравишься. Моя жена мне ох*енно не нравилась, но я все равно не хотел, чтобы она в ужасе стояла на коленях, пока ее насильно трахали в рот, а потом пристрелили. И если подобное дерьмо случится с тобой, — он снова ткнул в меня пальцем, шагнув вперед и нависнув надо мной, — я… бл*ть… сойду… с ума!

Но я не могла пошевелиться, так что потребовалось много усилий, чтобы выдавить из себя:

— Что?

— Да, дорогая, — процедил он. — Сперма у нее на лице, в желудке. Никто об этом не знает, кроме кучки копов, по большей части, продажных, и меня, ее гребаного мужа. Последнее, что сделала Мисти на этой земле, — это минет, да и тот не по своей воле. Прежде чем этот падла лишил ее жизни, он трахнул ее в гребаный рот.

Я начала дрожать, глядя на него и пытаясь переварить весь этот ужас.

— Поэтому ты была там в ту ночь, когда мы встретились? — спросил он, и, когда я, дрожа, ошарашенная этим новым знанием, тупо уставилась на него, рявкнул: — Отвечай!

Я подпрыгнула и прошептала:

— Д-да.

— Иисусе гребаный Христос! — заорал он.

Повернувшись, он схватил с комода флакон духов и страшным, мощным броском швырнул его через всю комнату, разбив о кирпичную стену на противоположном конце квартиры.

Я вслепую быстро отступила по диагонали, и врезалась боком в кухонную стойку. Мое тело зарегистрировало боль, и я остановилась.

Горящий яростью взгляд снова метнулся ко мне, и Чейз выпалил:

— Этот мир, Фэй, тот, в котором ты на самом деле живешь, — не фантазия.

— Я… я знаю, — тихо сказала я.

— Плохое дерьмо случается.

— Я знаю, — повторила я.

— Долго и счастливо не гарантировано никому.

— Чейз…

— Ты можешь быть собой, хорошей, милой, доброй, щедрой, любящей, и тебя все равно изнасилуют в рот и изрешетят пулями, и ни один герой не приедет и не спасет тебя от этого дерьма, потому что ты, мать твою, будешь мертва.

— П-пожалуйста, Чейз, успокойся, и позволь мне объяснить.

— Этому гребаному дерьму нет объяснения, Фэй, — отрезал он,