— Господин барон, — тихо произнес Снорис, — когда же мы начнем, сил нет на их рожи смотреть.

— Успеете. Вы нужны перед алтарем. Очень надеюсь, что не раньше. Терпение, друзья.

— Слушай, — Снорис не мог успокоиться и обратился к Рухису, — а если бы мать у тебя в одной из камер сидела, ты не стал бы её освобождать?

— Не стал, — отрезал Рухис, — для всего мира стараемся, а ты мать, мать. Помолчи, без тебя тошно.

— Друг, — Багат'хат внезапно остановился, — дальше все мясо без цепей должно быть, их бы расковать.

— Сделаем, — сказал я и щелкнул пальцами. Наши быстро врубились и сбросили ошейники.

— Ух ты! Научишь!? — и жалобно посмотрел на меня.

— Обязательно, идем.

Следующие этажи прошли по отработанной схеме, правда, я начал бегать, а не швырять ножи. Везде перед нами распахивали двери. "Друг" действительно всех знал и его знали, плюс легкое воздействие Лионы на доброжелательность и разгильдяйство.

Седьмой этаж ничем не отличался от первого. Столько же охраны и столько же камер с номерами. Неудивительно: кого им опасаться и жертвы, с бюрократической точностью переводятся с этажа на этаж, по девять человек, то есть — сколько наверху, столько внизу. Случайной смертности вообще нет. Если редко — редко случается, то это большое ЧП. Не зря мы пошли именно таким составом, девять — мистическое число Неназываемого.

— Интересно, почему этажей семь, а не девять? — спросил я "друга".

Он удивленно посмотрел на меня и ответил:

— Так нижних миров же семь! Ну, ты провинция!

Мы стояли перед галереей, от которой нас отделяли массивные металлические двустворчатые ворота с красиво выгравированным символом Неназываемого, явно древние, кроме гравировки. От дверей явственно веяло холодной силой смерти.

— В галерее у тебя знакомые есть?

— Нет, там замковая охрана, они сами заходят и сами забирают жертву. Из ближайшей камеры. Видишь, на ней не номер, а символ Неназываемого.

— Спасибо, ты нам очень помог, — с этими словами я загнал кинжал ему в глазницу, — что будем делать? — спросил, обернувшись к народу.

— Как что, — решительно высказалась Лиза, — ждать. Полчаса до рассвета осталось, поздно у них светает, сами сюда зайдут. Странно, ни одной ловушки, ни демона не боятся!

— На врата посмотри, какие еще ловушки тебе нужны! — пробормотал я.

Сквозь стихию смерти в створках проглядывались древние активные плетения.

Мы отнесли труп за угол и стали открыто вооружаться. У каждого по амулету с пеленой разума 4-го, она оказалась выгодней 5-ти уровневой и каменная пелена 5-го, купленное и скопированное плетение. С амулетами шли рутиниевые накопители.

После смерти Рона мы провели широкие испытания с переделкой демонских амулетов. Моя старая гигантомания оказалась излишней, неизвестный фактор больших энергий только снижал эффективность. Агнар с Лионой и само плетение подправили, теперь дезориентация будет очень короткой, почти незаметной. Надеюсь. Мы не могли проверить реальные демонские удары, а там кроме разума присутствовала вторая неизвестная стихия. Зеркало в амулет загнать не удалось.

У всех имелись древние излучатели с запасными обоймами и холодное оружие. Кроме нас, погонщиков, у остальных мужчин были короткие мечи с кинжалами. Что делать, их легче было скрыть. У Лионы с Лизой кинжалы и древний арбалет. У болтов оказалось интересное свойство — они могли впитывать силы любой стихии, если сознательно направить их на наконечник. Сейчас Лиза этим и занималась, по одному зажимала болты в кулаке. Силы было много. Неподалеку находилось место силы — зачищенные крупные руины, мы смотрели по карте.

— Глупо все у них устроено, — произнес Витар, — это же каждый день надо переводить узников из камеры в камеру, может и два раза в день. Идиотизм!

— В глубине души покойный Багат'хат считал также, но даже себе боялся в этом признаться, — пояснила Лиона, — этот обычай освящен самим Неназываемым и символизирует неуклонное приближение смерти для каждого живого существа. Один или два раза в сутки, днем или поздно вечером, на этажи спускаются 81 охранник, не надо пояснять, что это значит? Девять на девять, неучи, — это нашим "спецназавцам", — выстраиваются вдоль коридора и перегоняют жертвы из одной камеры в другую. В каждой камере по девять человек обоего пола. Охране трогать женщин категорически запрещено, поэтому на нас особо и не заглядывались, а "случки" между мясом даже поощрялись. Только когда им успеть с этими переходами! И настроение, сами понимаете какое.

— Может, знаешь, что нас ждет за дверью? — спросил Витар.

— Коридор метров сто с поворотом направо. Выхода не видно. По стенам активные древние плетения. Это видел охранник, когда здесь дежурил. Четверо дворцовых стражников в глухих древних латах с протокольными алебардами. Алебарды простые. Сюда заходят двое, двое на выходе в алтарный зал.

— Что же нам делать, древние латы не пробить! — заволновался Агнар, — думайте быстрее, все!

— Прямо таки не пробить, — возразил я, — у нас меч древние, твой, кстати, и наши сабли. Арбалет опять же и кинжалы… закрытые, говоришь?

Створки ворот распахнулись совершенно бесшумно. Из галереи в тюрьму зашли двое стражников в изящных серебристых латах больше похожих на элластичные металлические комбинезоны и в закрытых белых шлемах — один в один мотоциклетный с тонированным стеклом. В руках расслабленно несли отполированные алебарды на полосатых в черно-белую полоску древках. Шагали спокойно и совсем не чеканным шагом.

Я, в одежде охранника, вскочил со стула. Один "мотоциклист" укоризненно покачал головой. Прошли мимо меня, подошли к камере, откинули засов и распахнули дверь. Время привычно замедлилось. Я швыряю путы в правого, Витар из камеры в левого. Они летят досадно медленно, но и стражники будто застыли. Веревки касаются "лат" и бессильно сползают вниз. Черт! С этим выражением я уже срывал шлем с правого стражника. Где там эта чертова застежка! Нащупал, надавил, щелчка привычно не услышал, и потянул вверх, одновременно крича в разговорник:

— Защелка под подбородком, надави! Кнопка!

И тут ускоряется "мой" стражник. Поздно! Пока он отпускает мешающую ему алебарду и путается ударить меня локтем поддых, шлем медленно летит к полу, а я хватаю правой рукой подбородок, левой затылок и резко кручу его голову вправо — вверх. Щелчка не услышал, но голова бессильно повисла. Готов! Витар! Он со своим катался по полу. Я подскочил прыжком, нащупал, нажал и сорвал шлем. Боже, как он вертелся! Как мне удалось добраться до горла — ума не приложу. Вырубил стражника Витар, рукоятью кинжала по лбу.

Это была моя идея — сохранить латы, только я не знал, что латы это комбинезоны как у древних стражей или наших летчиков, без малейшей щелочки. Возможно, древний кинжал пробил бы его, но я запретил портить.

Где здесь застежки, ага, типа липучки, отлично.