— Как там дела дома? — тихо спросила она у матери, надеясь узнать что-нибудь про Найла.

— Все просто изумительно, — радостно ответила Александра.

За ее плечом Паскаль от удивления раздул щеки.

Тэш беспокоилась из-за Хуго. Он был очень зол, когда она появилась с Максом, и пришел в еще большую ярость, когда девушка призналась, что забыла захватить его бриджи и пиджак.

Когда они шли по полю, Макс шепотом спросил, почему Хуго так страстно поцеловал ее по приезде. Тэш что-то туманно пробормотала о солидарности всех наездников. А вскоре после этого Хуго отвел ее в сторонку и потребовал объяснить присутствие этого «самодовольного придурка». Тэш наплела такую ерунду, что и сама в это не поверила, но Хуго на время от нее отстал.

Тэш чувствовала себя так неуверенно и неспокойно, что почти совсем не запомнила вторую половину маршрута. Да это было и не важно: вряд ли они со Снобом зайдут так далеко.

Почти все препятствия на трассе оказались большими и сложными, они требовали внимательной езды, а также, как выразился Гас, везения. Даже Хуго удивился такому уровню сложности на соревнованиях для начинающих.

— Надеюсь, у тебя есть международная медицинская страховка, — прошептал он Тэш, когда они поднимались на длинный, твердый, как камень, склон.

— Что он тебе только что сказал? — несколько мгновений позже ревниво спросил у нее Макс.

Тэш закрыла глаза и представила себе французскую больницу: вокруг виноградники, медсестры и тишина, нарушаемая изредка каким-нибудь пиканьем аппаратов. Просто идеальное убежище от Хуго и Макса и самое подходящее место, чтобы пережить отчаяние по поводу Найла.

Если он вернулся к Лисетт, размышляла она, я могу в таком случае красиво погибнуть верхом на самом благородном животном, проходя трассу. Андийская девушка-камикадзе.

Оставив Александру щебетать, Тэш пошла к дверям вагона, чтобы посмотреть как дела у Сноба.

Ее гнедой стоял в тени большого грузовика и почесывал нос о деревянную дощечку. Когда подошла Тэш, он заржал и с упреком ткнулся мордой в ее больное плечо. Затем он издал пронзительное ржание, относящееся к лошади, стоявшей по соседству. Та возбужденно заржала в ответ и подняла в воздухе столб пыли, скача на привязи по кругу.

Тэш беспокоило, что состязания проходили на пересеченной местности. Сноб может переломать себе ноги. Несмотря на вчерашний дождик, земля была утоптана как бетон. Только лесная часть трассы была покрыта буйной зеленой травой. Другие участники состязания, которых они встречали по пути, указывали на сухую землю и печально качали головами:

— Pas bien, pas sain.[51]

Когда они пришли с Хуго, чтобы забрать свои номера, многие в их классе уже отказались от участия, считая, что трасса слишком сложна для молодых лошадей, а проход слишком опасен. И если бы не подначивания Хуго, Тэш сделала бы то же самое.

«Гордость предшествует падению, Тэш, дорогая», — безрадостно напомнила она себе и поправила попону Сноба, а затем начала снимать с его недавно вымытых ног специальную обувь для перевозки.

Она провела целый час, пытаясь заплести жеребцу гриву. Теперь грива Сноба представляла собой ряд аккуратных золотисто-каштановых косичек, прямо как в книжке. Но скольких жертв ей это стоило: достаточно было взглянуть на израненные пальцы девушки и на ее изжеванный свитер.

Тэш посмотрела на часы. Их испытания начинаются в одиннадцать тридцать. К тому времени Сноб уже будет совершенно неуправляем. Когда Тэш вывела его из вагончика, его глаза начали вращаться в изумлении, конь постоянно фыркал и пугался всего вокруг, даже соломенной шляпы Антона, которую пришлось спрятать в бардачок, прежде чем Сноб подпустил к себе плотного весельчака. Сейчас конь наблюдал за бурной деятельностью на трассе с нетерпеливым возбуждением школьника, впервые попавшего на бейсбольный матч. Он потерся мордой о голову Тэш и спокойно сжевал сигарету, которую она положила за ухо.

Пока девушка уворачивалась от попыток Сноба лягнуть хозяйку, чья-то теплая рука проникла между ее ног.

Подпрыгнув на метр от неожиданности, Тэш ударилась о живот Сноба, и тот яростно заржал.

— Прости.

Это был Макс, на его лице не читалось ни малейшего раскаяния. Он широко улыбался и протягивал ей стакан с коньяком.

— Не смог удержаться. Ты в хорошей форме, Тэш.

Он наклонился, его глаза сверкали. Тэш быстро прижала пластиковый стакан с коньяком к губам, пока Макс не нашел ее рту лучшее применение.

— Спасибо.

Она закашлялась, ее глаза слезились. Напиток оказался слишком крепким. Макс взял Тэш за руку и потащил на безопасное расстояние от Сноба, который выглядел расстроенным и ревнивым.

— Прежде чем ты пойдешь туда и убьешься на этом четырехногом Майке Тайсоне, я должен с тобой поговорить.

— О!

Тэш неуверенно обернулась. Паскаль и Антон все еще стояли у фургончика. Кажется, они делали ставки. Должно быть, Александра со спаниелями ушла осматривать трибуны. Тэш поняла, что оказалась в ловушке.

— Послушай, Макс, с тех пор как я сюда приехала, многое произошло.

Она замолчала и уставилась на землю.

— Неужели? — в голосе Макса проскользнул холодок.

Тэш становилось очень жарко в толстом свитере, но ей не хотелось возвращаться в вагон и переодеваться: она боялась, что Макс пойдет за ней. Как он не понимал, что ей сейчас не до разговоров?

— Многое изменилось… — продолжила Тэш, откинув волосы с лица.

— Согласен. Я это и пытался сказать. Кажется, мы испытывали серьезные трудности в общении, перед тем как я уехал. В Штатах я много размышлял на эту тему. Там люди более открыто выражают свои чувства, им легче говорить об этом, они больше прислушиваются к своим эмоциям и ощущениям.

Тэш не могла поверить собственным ушам. Тот Макс, которого она помнила, не мог сказать и двух предложений без того, чтобы не упомянуть спорт, и считал людей, говорящих о своих чувствах, кочерыжками.

— Я понял, как жестоко было с моей стороны прекратить с тобой общаться, потому что сам был в дурном настроении. Надо было толком объяснить, что меня беспокоило.

— Но я и сама хороша… — начала Тэш.

Макс зажал ей рот рукой и улыбнулся с выражением сострадания.

— Я пришел к выводу, что это я все испортил, — объяснил он. — Ты была самым важным и волшебным, что встретилось мне в жизни, и я все испортил своим уходом и даже не понял этого. Я много говорил об этом с отцом. Он мне здорово помог; думаю, что нас это даже сблизило. Он посоветовал мне немедленно лететь к тебе, даже билет предложил купить. Но я просто не мог решиться. Каждый раз, набрав номер, я трусил и притворялся, что не туда попал. Я боялся, что ты возненавидишь меня за то, что я был таким идиотом.