«Кругом измена, и трусость, и обман…»

С 26 февраля 1917 года заседания Государственной думы были прерваны. В царском указе говорилось: «Занятия Государственной думы прервать с 26 февраля сего года и назначить срок для их возобновления не позже апреля 1917 г. в зависимости от чрезвычайных обстоятельств».

27 февраля (12 марта) состоялось так называемое Частное совещание членов Думы. Из девятнадцати выступавших депутатов только шесть высказались за взятие Думой власти. В результате давления кадетов Дума так и не решилась возобновить свои заседания, но был создан Временный комитет Государственной думы.

28 февраля (13 марта) в связи с беспорядками и ширившимся забастовочным движением в Петрограде Николай II приказал военному командованию «немедленно навести порядок». 28 февраля 1917 года стали открыто бунтовать войска. Как подтверждают источники, среди солдат и офицерских корпусов открыто работали агитаторы, входившие в организации заговорщиков. Начался захват правительственных зданий. С 27 февраля в столице установилась фактически двойная власть — Временный комитет Государственной думы во главе с М. А. Родзянко и Совет рабочих и солдатских депутатов во главе с Н. С. Чхеидзе и А. Ф. Керенским.

В 1910 году в своей речи, произнесенной в Государственной думе, П. А. Столыпин сказал: «Если бы нашелся безумец, который в настоящее время одним взмахом пера осуществил бы политические свободы России, то завтра же в Петербурге заседал бы Совет рабочих депутатов, который через полгода своего существования вверг бы Россию в геенну огненную». Слова П. А. Столыпина оказались пророческими.

28 февраля, когда в Петрограде уже началась революционная анархия, находившийся в Думе Родзянко даже приказал вынуть в главной зале из рамы портрет государя. Портрет был сорван солдатскими штыками.

Из дневника императрицы Марии Федоровны:

В ночь на 28 февраля по приказу Николая II в Петроград были направлены так называемый Георгиевский батальон и другие воинские части под командованием генерала Н. И. Иванова. Однако путь им был перерезан и им не удалось добраться до Петрограда.

Исторические документы, к сожалению, не дают полного представления о том, в каком физическом состоянии находился в те дни император и каково было состояние его здоровья. Он, как и его отец император Александр III, всегда был сдержан и никогда не говорил о своем самочувствии. Даже его мать императрица Мария Федоровна, как свидетельствуют ее дневники и письма, не была осведомлена о том факте, что Николай в течение последних нескольких лет страдал сердечными болями. Сердечные приступы на протяжении войны случались у него несколько раз, но он не обращался к врачам и только своей жене Александре Федоровне сообщал о своем нездоровье. 26 февраля 1917 года он писал ей из Ставки: «Сегодня утром во время службы я почувствовал мучительную боль в середине груди, продолжавшуюся ¼ часа. Я едва выстоял, и лоб мой покрылся каплями пота. Я не понимаю, что это было, потому что сердцебиения у меня не было, но потом оно появилось и прошло сразу, когда я встал на колени перед образом Пречистой Девы. Если это случится еще раз, скажу об этом Федорову».

В эти дни Временный комитет Думы, в том числе П. М. Милюков и другие «лидеры», стал уговаривать Родзянко взять власть в свои руки. В эмиграции Милюков писал: «От решения Родзянки зависит слишком много: быть может, зависит весь успех начатого дела. Вожди Армии с ним в сговоре и через него с Государственной думой». Родзянко согласился, и Временный комитет объявил себя властью. 28 февраля Родзянко послал Алексееву и всем главнокомандующим фронтами телеграмму: «Временный комитет членов Государственной Думы сообщает Вашему Высокопревосходительству, что ввиду устранения от управления всего состава бывшего Совета министров правительственная власть перешла в настоящее время к Временному комитету Государственной Думы».

После Февральской революции многие в России задавали себе вопрос: как могло случиться, что в России так внезапно и быстро возникла революционная ситуация?

Поэт Александр Блок 25 мая 1917 года писал: «Старая русская власть опиралась на очень глубокие свойства русской жизни, которые заложены в гораздо большем количестве русских людей, чем это принято думать по-революционному… Не мог сразу сделаться революционным народ, для которого крушение старой власти оказалось „неожиданным Чудом“. Революция предполагает волю. Была ли воля?»

Любопытный материал, раскрывающий картину развивающихся в феврале 1917 года в России событий, содержится в воспоминаниях Н. В. Некрасова, депутата Третьей и Четвертой Государственной думы от кадетской партии, ставшего при Временном правительстве министром финансов и бывшего в 1910–1916 годах секретарем Верховного совета организации «Масонство народов России».