– Просто устала, – слукавила я. Не говорить же ему, что не знаю, как жить дальше, как поступать, чего бояться и как вернуть себе тот спокойный мир, в котором жила раньше. Боясь заострять на себе внимание, я торопливо сменила тему: – Ты знал о бессмертии Виктора и о шраме на его щеке?

– Марк рассказал о том, что произошло в холле, – вздохнул Тагашев. – Виктор никогда не скрывал, что он бессмертен, но все воспринимали его слова как расхожее, общепринятое понятие о бессмертии вампиров. А пластину он никогда не снимал. Конечно, я видел ее, но о шраме не знал.

– Три идентичные надписи, – чувствуя, как начинаю плавиться в его руках, задумчиво проговорила я.

– И что-то подсказывает, что все они связаны. – Елизар зарылся лицом в мои волосы.

– Виктор словно одержим силой и способностями. Его эксперименты над созданными вампирами и желание заполучить тебя связаны между собой, только нужна ему не армия, – уверенно произнесла я. – Знать бы еще, зачем ему потребовалась наша защита. Может, тоже хочет понять ее суть? Только подобраться к ней он все равно не сможет. – Я говорила так тихо, что Тагашеву пришлось наклониться, чтобы услышать меня. Теперь его скула касалась моей щеки.

Я боялась пошевелиться. Как же волнует его близость, но, к счастью, моего лица он не видит.

– Сила – это власть, а она его интересовала всегда, – прошептал Елизар.

– Я рада, что его эксперимент с твоей ДНК не увенчался успехом. – Удивительно, но голос не дрогнул и прозвучал ровно. – Я слышала разговор Кирилла и Виктора, – пояснила я свою осведомленность. – Они говорили, что мутанты с твоим генетическим кодом уничтожили друг друга за два часа. Тогда я и узнала, что ты полукровка.

– Да, у меня брали кровь и слюну. Я боялся, что эксперимент увенчается успехом, – облегченно выдохнул Тагашев. – Хоть одна хорошая новость!

– Ты говорил, что не знаешь своих родителей, – осторожно произнесла я. – И как ты сам выяснил, что полукровка? А еще ты не сказал, есть ли в тебе способности оборотня.

– О родителях я не знаю до сих пор, хотя и старался узнать. – Елизар снова зарылся лицом в мои волосы. – О том, что я полукровка, узнал в восемнадцать лет, когда Виктор впервые предложил стать ведущим Охотником. Я отказался, и он бросил злое «полукровка», но потом спохватился и замолчал. Что именно скрывается за этим, я даже не подозревал, но тогда впервые начал задумываться о происхождении своей силы.

– Получается, ты даже не знал, что наполовину верлаф? – улыбнулась я.

– Предположений было много! – усмехнулся Елизар. – Родители Марка знали не больше моего. Они утверждали, что я последний представитель рода Тагашевых и по каким-то причинам Виктор решил сохранить мне жизнь.

– Но тебя такой ответ не устраивал? – предположила я.

– Ошибаешься. – Тагашев тихо рассмеялся. – Я просто выбросил это из головы. А вспомнил, только будучи ведущим Охотником. О лаборатории Коншина я даже не подозревал, но однажды встретился с ученым Виктора, он и сделал мне анализ ДНК. Тогда я и узнал, что наполовину верлаф.

– Серебро в крови? – начала гадать я. – Способность оборачиваться волком?

– Ничего подобного! – хмыкнул Елизар. – Серебра в моей крови нет, иначе бы мы с Марком спасли жизнь Альбине, не обращая ее в вампира. Трансформироваться я неспособен, а в клыках содержится яд мракаура.

– Мы очень отличаемся, – по-прежнему прислоняясь спиной к Тагашеву, сказала я.

– Очень! – подтвердил он. – Я пытался узнать у Колесникова почему, но ответить на мой вопрос он не смог. Уровень телекинетической энергии в тебе слабее, но способностей гораздо больше. Ты словно в равных долях впитала в себя качества двух видов вампиров.

– Не пугай меня еще больше, – вздохнула я. – А о твоих родителях я узнала.

Тагашев резко повернул меня к себе и заглянул в лицо.

– Очень немного, – призналась я и начала рассказывать о подслушанном разговоре Виктора и Кирилла.

Елизар жадно ловил каждое слово, а когда я сообщила, что Коншин даже не упомянул имя его матери, он сжался.

– Он уничтожил ее, как и Ланбинов, – глухо прошептал Тагашев. – Я так надеялся, что однажды смогу найти ее.

– Возможно, у тебя остались какие-то родственники среди верлафов. – Кончики пальцев успокаивающе очертили его скулу.

– Вряд ли кто-то обрадуется парню, мать которого была похищена мракаурами. Ее истязали, а потом уничтожили, – глухо проговорил он.

– Со слов Виктора я поняла, что она любила твоего отца. Возможно, он скрывал от остальных, но все же что-то испытывал к ней.

– Мракаур не может любить, Злата! – напомнил Тагашев.

– А как же Марк? К тому же, как выяснилось, на чувства был способен и мой отец. Похоже, генетические сбои среди мракауров не так редки, как мы думали.

– Не хочу вам мешать, но пора ехать, – прервал нас Марк. – Кстати, смотреть на вас одно удовольствие. – Он подмигнул.

Только теперь поняла, что Тагашев сжимает меня в объятиях так же судорожно, как и я его. Щеки вспыхнули. Отпрянув от Елизара, я чуть ли не бегом бросилась к Лидии.

Очень скоро мы вышли к пыльной грунтовке. Несмотря на мое откровенное бегство (пока мы шли через лес, я не отставала от девушки и упорно избегала Елизара), возле небольшого внедорожника он схватил меня за локоть и усадил рядом с собой. Неужели не понимает, что его присутствие сеет смятение, вызывает желание оказаться в его объятиях и порождает новые надежды, которых быть не должно? Покосившись на Тагашева, я отвернулась к окну.

Взрезая слои пыли, машины двинулись через лес. Продолжая перебирать мои пальцы, Тагашев слушал Лидию, сидящую впереди. Девушка рассказывала о семье рысей, сказала, что смертных расселят по домам оборотней.

– Мы попытаемся узнать, как и когда они попали к мракаурам. Затем их сопроводят домой и только там сотрут память. – Девушка вдохнула.

– А разумно ли это? – вмешалась я в разговор. – Они находились среди вампиров слишком долго. У многих из них есть семьи, и, конечно, их разыскивали. Уничтожив их воспоминания о нашем мире, мы обречем их на частичную амнезию. А это недели или даже месяцы жизни.

– В Храме крови они провели неделю, – уточнил Тагашев. – О нашем мире они не должны знать. К тому же многие из них сами бы хотели забыть о том, что с ними произошло. Они попали в настоящий ад, который преследовал бы их до конца дней.

– Возможно, ты и прав, – задумалась я. – Храм крови хотелось бы забыть и мне. Жаль что «стиратель памяти» в моем случае бессилен.

Чувствуя, что и без того подавленное настроение падает еще ниже, я снова уставилась на проплывающий мимо окон внедорожника лес. Через сорок минут выехали на опушку. Впереди, потонув в красно-синем гаснущем закате, появился небольшой поселок. В отличие от основного поселения верлафов, защитных стен здесь нет. Неширокие улицы утопают в тени высоких раскидистых деревьев. За невысокими каменными заборами скрываются уютные разномастные домики с разбитыми перед дворами клумбами, пестрящими ирисами и георгинами. Интересно, где тренируются эти оборотни? Ответ на свой вопрос я получила уже через несколько минут.