– Мне пора идти, Злата, – тяжело дыша, выдохнул он. Снова припал к губам; нежно притронулся к обнаженному плечу. Будто не в силах остановиться, начал покрывать поцелуями шею. – Нужно уйти, – отрывисто, будто про себя, добавил он.

«Уйти?» – вяло промелькнуло где-то в глубине сознания. Горячие губы плавили тело, мешали сосредоточиться. «Нет!» – внезапно осознала я. Он едва сдерживает желание, но ни к чему не хочет принуждать. Неужели он и сам не видит, что я тоже не хочу останавливаться? Я снова приникла к жарким губам. Холодный металл коснулся разгоряченных ладоней. Объясняя без слов, пальцы нащупали пряжку ремня.

– Ты уверена? – Голос Тагашева внезапно сел. Он перенес вес моего тела на правую руку. Тыльной стороной левой очертил скулу, оставляя огненный след. – Я люблю тебя, маленькая дикая кошка, но…

– Я уверена, – не позволив закончить, прошептала я.

На секунду на красивом лице промелькнуло облегчение, словно он не ждал, но очень хотел услышать эти слова.

– Ты ни о чем никогда не пожалеешь. Обещаю! – Тагашев перехватил мое тело руками и понес в комнату.

Спина коснулась простыней, волосы разметались по подушке. Обнажая тело, одежда Елизара полетела в сторону. Наблюдая за ним, я забыла, как нужно дышать. Конечно, костюм для трансформации, который Тагашев надевал в академии как тренировочный, всегда подчеркивал изгибы фигуры, но даже самые смелые мысли, завершающие его образ, были далеки от реальности. Свет ночника разбрызгивал на кожу неяркие блики. Я ожидала увидеть татуировку дракона – принадлежность к Охотникам, но ее не было. Скорее всего, он просто не позволил сделать ее себе. «Он прекрасен», – мысленно выдохнула я. Меня восхищало в этом парне все: высокая, словно высеченная из камня фигура, плечи, проступающие прямоугольники мышц, гладкая упругая кожа, узкие бедра. Смелости посмотреть ниже не хватило. Кровь плеснулась в лицо, зашумела в ушах, сосредоточилась где-то внизу живота.

Елизар опустился рядом, осторожно нащупал пояс и, помедлив, развязал халат. Длинные гибкие пальцы стянули махровую ткань, мягко пробежали по шее, очертили контур плеч. Он наслаждался каждым прикосновением, изучал изгибы моего тела и пожирал взглядом. Большие ладони обхватили грудь, слегка сжали, вырывая из меня то ли всхлип, то ли стон наслаждения. От солнечного сплетения куда-то вниз сползла огненная дорожка, сжала все внутри тугим плотным узлом. Изгибаясь дугой, я сомкнула ресницы.

– Как же ты красива, – склоняясь к груди, выдохнул он.

Сознание затуманилось, заполнилось его нежным шепотом. Тела переплелись. Я больше не осознавала, где заканчиваются мои руки и где начинаются его. Тянулась к нему, исследовала каждый сантиметр сильной груди, терзала спину, ласкала шею, вырывала из него сдавленный прерывистым дыханием рык и задыхалась от собственных ощущений. Жаркие горячие губы опаляли кожу, завладевали губами, спускались по шее, ласкали нежные холмики, опускались к животу, обжигали бедра, высекали искры желания, вспыхивающие то там, то тут языками пламени. Бедра словно стегнули плетью, но, вместо того чтобы отстраниться, я подалась вперед. Сладостная мука… Горло исторгло тихий сдавленный вскрик, мгновенно заглушенный его губами. Тело расплавлялось странным жидким огнем и требовало чего-то большего. Рассудок умолял Елизара не останавливаться – продолжить доводящие до исступления ласки. Будто подслушав мысли, он одним рывком приподнял бедра. Под натиском его рук узкая полоска ткани неторопливо сползла к ступням. Елизар заглянул мне в лицо. Мои зрачки, как в зеркалах, отразились в его темных, затуманенных страстью, наполненных любовью омутах. Время на миг застыло, а потом резко бросилось вперед…

Сильный рывок острым клинком вспорол тело подавляющей болью, заставил сжаться и закричать. Да, я знала о боли и готовилась к ней изначально, но чертова физиология превзошла все мыслимые ожидания. Новый рывок слился с очередным вскриком и разорвал тишину комнаты. Увы, ионы серебра естественную боль первой близости за угрозу не восприняли. Вздрогнув, как от удара, Елизар остановился. Очевидно, все понял – почувствовал. Сначала на его лице читалось только дикое желание, затем проступила недоуменная растерянность. Он словно не верил.

– Злата? Ты ничего не сказала мне. Я думал, ты и Макс… Неважно! – недоговорив, резко выдохнул он. Не двигаясь, склонился к лицу и осторожно коснулся губ. – Все хорошо, малышка. – Голос Тагашева стал успокаивающим, мягким, обволакивающим, как бархат. – Я больше не причиню боли.

– Я знаю, – прошептала я.

Страстные губы начали покрывать легкими поцелуями мое лицо: лоб, веки, губы, щеки. Будто заглаживая свою неосторожность, Елизар заглушал боль нежнейшими прикосновениями, хотя это было уже и не нужно: желание пересиливало, растворяло ее; тугим, плотным пылающим комом опаляло низ живота. Толкало в объятия Тагашева; устанавливало свои правила; выдвигало требования и умоляло потушить огонь. Лаская сильные плечи, я обхватила торс Елизара ногами и робко подалась вперед… затем еще. Выгибаясь дугой, хотела отдать ему все и получить столько же взамен. Вскрик, но уже наслаждения, потонул в его поцелуях. Объяснять что-то Тагашеву больше было и не нужно. Осторожно обхватив бедра, он начал тот древний, языческий, прекрасный танец тел, где каждое движение подчинено движению партнера, где каждый такт сливается в единую музыку биения сердец, где каждая нота – чувственное прикосновение, а каждый акцент резко бросает вниз, раскалывая тело на тысячи осколков; срывает всхлип, стон, рык; то ускоряет, то замедляет время, кажущееся бесконечностью, и с влажными капельками пота стекает по вискам…

А потом тело взорвалось и утонуло в сверкающих искрах наслаждения; рассыпалось на миллиарды клеток, каждая из которых расщепилась на атомы; затерялось в пространстве и только несколько секунд спустя начало собираться вновь. Мой вскрик потонул в его сдавленном рычании. Я обессиленно обмякла в руках Елизара.

На несколько секунд Тагашев прикрыл веки, стараясь справиться со сбившимся дыханием, а потом снова припал к губам. Прикосновения легкие, как крылья бабочки, и шевелиться совсем не хочется, но пальцы самостоятельно вплелись в шелковистые густые пряди, пробежали до затылка. Увы, поиграть его волосами не удалось. Елизар осторожно коснулся губами влажного лба, освобождая от своего веса, перекатился на бок, заключил в объятия и начал ласкать: медленно, теперь словно утихомиривая разгоряченное тело, с безграничной нежностью. Постепенно я приходила в себя.

– Моя маленькая страстная девочка, – прошептал Елизар. – Тебе больно?

– Я бесконечно счастлива, – честно призналась я и внезапно покраснела. – Как думаешь, мы разбудили весь дом или только половину?

Елизар тихо рассмеялся. В темных глазах заплясало по лукавому бесенку. Как же давно я не видела его таким.

– В доме только Марк. Но даже если мы разбудили его, скажем, что мне приснился самый волшебный сон в моей жизни и удержаться от всплеска эмоций оказалось невозможно. – Он прищурился.

– Ты ведь не уйдешь? – улыбаясь, но все же ощутив беспокойство, спросила я.