Патриарх обдумал слова короля намерьенов, а потом повернулся к бол гам.

— А вы с ним знакомы или слышали про него, — без доли сомнения заявил он, наблюдая за Акмедом и Грунтором, словно хищная птица за своей жертвой (наверное, такой взгляд очень помогал ему на арене).

— В далеком прошлом мы с ним служили одному хозяину, — тяжело вздохнув, ответил Акмед. — Он — добровольно, я — нет.

— Значит, вы были союзниками?

— Никогда, — взорвался король болгов. — Ни союзниками, ни врагами. Он был настоящим подонком, злым, импульсивным и жестоким, в его душе царил хаос. Я знал о том, что он вытворял, но помешать ему не мог, а даже если бы и мог, то не стал бы. Тогда я мечтал только об одном — получить назад свое имя, которое принадлежало моему господину, а вместе с ним и свободу. Впрочем, Рапсодия когда мы с ней встретились, действительно пыталась убежать от него. Мы взяли ее с собой и увели с Острова. Мы надеялись больше никогда не видеть и не слышать его. Поскольку, как мы узнали, он не прибыл сюда ни с одним из флотов, мы решили, что он умер, но несколько мгновений назад труп произнес его имя.

— Что скажешь? — обратился Патриарх к Грунтору.

— Ничего такого. Ой его знал понаслышке. Он был безжалостным и обладал даром крушить все вокруг себя. По правде говоря, в глазах болгов и бенгардов — Ой получил жизнь от смешения их крови — он был чуть-чуть героем.

— У меня имелись и другие причины считать, что он умер, — проговорил Акмед, глядя в потолок у себя над головой. — На Серендаире жил герой, настоящий, а теперь еще и легендарный, он был наполовину лирин, наполовину человек. Звали его Маквит, он давно умер…

— Я видел его имя, — перебил Акмед Патриарх. — Оно начертано на алтаре базилики, посвященной стихии воды, Аббат Митлинис, в Авондерре. Она стоит на берегу, в том месте, где высадился Первый намерьенский флот. Когда я получил свой сан, я участвовал в торжественной службе, которая проводилась там в мою честь.

— Моя мать была родом из его семьи, — тихо проговорил Эши.

— Историки утверждают, что именно Маквит убил Тсолтана, ф'дора, который был моим и Майкла Ветер Смерти господином, — продолжал Акмед. Его голос звучал напряженно, он с трудом сдерживал ярость. — Я могу только предполагать, но, чтобы добраться до Тсолтана, Маквиту нужно было сначала расправиться с Майклом, иными словами, прикончить его. Все знали, что они заклятые враги.

— Если он и в самом деле был таким неуправляемым подонком, как ты говоришь, он мог сбежать, — сказал Эши. — У нас нет никаких оснований считать, будто человек, мучивший женщин и убивавший детей ради собственного удовольствия, остался верен своему долгу, после того как изменился ход войны.

Акмед нетерпеливо отмахнулся:

— Да, возможно. Но каким образом ему удалось спастись, не имеет значения. Важно то, что на свободе разгуливает еще один ф'дор, вселившийся в человека, склонного к убийствам и насилию, в человека, готового сеять хаос вокруг себя и не обладающего способностью заглянуть в будущее, в отличие от того демона, которого мы прикончили. Если в руки к Майклу и в самом деле попал Тайстериск, ситуация становится еще более серьезной и угрожающей, поскольку в этом случае он обладает властью над огнем и воздухом. То, что раньше было проклятием для одной Рапсодии, теперь может превратиться в смертельный кошмар для жителей целого континента. У меня не хватает слов, чтобы объяснить вам весь ужас сложившейся ситуации. Взгляд Патриарха оставался совершенно спокойным.

— Вы ошибаетесь, когда утверждаете, будто не важно, как ему удалось спастись. Это может иметь принципиальное значение по нескольким причинам. Если демон в него вселился при обычных обстоятельствах, значит, Майкл находится в его власти довольно долго и полностью подчинен его воле — именно так действуют ф'доры. Каждый из них обладает вполне определенной сущностью, является индивидуумом в демоническом пантеоне, возникшем в начале времен. Таким образом, известно, что их ограниченное число, если только они не нашли пригодный для себя способ размножения.

Константин запнулся на полуслове, а его собеседники смущенно отвернулись, вспомнив, как он сам появился на свет. Впрочем, Патриарх довольно быстро справился с собой и поднял глаза.

— Если демон захватил Майкла, он должен был полностью подчинить его своей воле, — развивал он свою мысль. Но поскольку он разыскал Рапсодию, получается, что дело обстоит иначе. Что-то в их отношениях сложилось не так, как бывает обычно. Вот серьезный повод для беспокойства. Более того, мне интересно, какие связи возникли у него в наших землях. Совершенно очевидно, что вы соединены с ним лишь тонкой, точно паутинка, нитью, а не той, что лежит в основе.

— В каком смысле? — нахмурился Эши.

Патриарх внимательно посмотрел на короля намерьенов и задал вопрос, который, казалось, совершенно не относился к теме беседы:

— Вы видели Ткачиху, когда находились в царстве лорда и леди Роуэн?

— Нет, — ответил Эши. — А если и видел, то не помню. Я вообще почти ничего не помню о том месте и тех людях. Я был тяжело ранен. Единственное, что осталось, это смутные обрывки — чьи-то незнакомые лица и наполненные болью сны.

— Ткачиха — это одно из проявлений стихии Времени, — пояснил Патриарх. — В легендах о Дарах Создателя, как правило, говорится о пяти стихиях, но есть и другие — те, что существуют за пределами мира. Одной из них является стихия Времени, и Время в своей чистой форме выглядит по-разному. Великие Деревья — Сагия, Великое Белое Дерево и три других, которые растут в местах рождения стихий, — есть проявление Времени. Как и Ткачиха. Она появляется в образе женщины, по крайней мере так кажется, хотя после встречи с ней вспомнить ее лицо невозможно, как бы долго и внимательно ты его ни изучал. Она сидит перед огромным ткацким станком, на котором из разноцветных нитей ткет историю Времени, создает самые разные рисунки из основы, утка и другой пряжи. Ткачиха — это проявление Времени в истории, — продолжал он. — Она не вмешивается в течение событий, лишь сохраняет их для будущих поколений. Ткачиха создает потрясающий, завораживающий гобелен, пронизанный сложными связями. Все вещи и все живые существа являются нитями в ее руках, и в результате их переплетения рождается то, что мы называем жизнью. Без этих связей в мире воцарилась бы пустота, отсутствие жизни. В них же заключена сила. Они соединяют одну душу с другой на Земле и в Загробном мире. Именно связь, возникшая в этой жизни, позволяет одной душе найти другую в следующей. И именно так любовь проходит сквозь Время. Но не только любовь. В ткань вплетены и черные нити. Иногда связи, возникшие в результате вражды, бывают такими же сильными, как те, что рождены любовью. Души, стремящиеся завершить какое-то дело, в основе которого лежит ненависть, могут многое победить — если связь достаточно сильна. Из всего рассказанного вами я понял, что ни один из вас не обладает достаточно сильной связью с захватившим Рапсодию человеком, связью, позволившей бы вам его победить. Если он, конечно, еще остается человеком, а не демоном в человеческом обличье. Ваша связь с ним — лишь легкое касание нитей на гобелене истории, ваши жизни пересеклись, но не переплелись. Однако с Рапсодией все совсем иначе. Они соединены напрямую. В отношениях с ним это делает ее сильнее и одновременно уязвимее. Другими словами, здесь мы имеем прочную нить, основу ткани. Таким образом, получается, что у нее значительно больше шансов справиться с ним, нежели у любого из вас. Если она не смогла победить — а похоже, именно так и случилось, — вы мало чем сможете ей помочь.