В рубке обнаружился Карст – ободряюще прежний. Массивный шеф безопасников успел отрастить на рябом лице щетину, и было заметно, что его не особо беспокоили с тех пор, как Холстен в последний раз его видел: он практически не постарел.

Он приветствовал выживших членов основной команды ухмылкой, в которой читались и предвкушение, и напряженность.

– Проходите и садитесь – или можете стоять, если хотите. Вайтес, ты меня слышишь?

– Слышу, – протрещал и проскрипел голос главы научного отдела из незаметного динамика. – Я продолжу следить за распаковкой, но я слушаю.

Карст поморщился и пожал плечами:

– Ладно.

Он повернулся к пришедшим и обвел взглядом их лица, одно за другим. Когда он встретился взглядом с Холстеном, то ожидаемой неприязни в его глазах не отразилось. Ни одного намека на то, что безопаснику Холстен Мейсон никогда не нравился. Не видно было и привычного пренебрежения, которое он, как человек действия, питал к кабинетному ученому. Наоборот: ухмылка Карста превратилась в менее широкую, но искреннюю улыбку. Это было признанием совместно пережитого, общность двух людей, которые были здесь с самого начала – и все еще остаются здесь.

– Мы будем воевать, – сообщил всем шеф безопасников. – У нас по сути всего один шанс. Вы все знаете, что к чему – или должны были бы знать. Тут есть спутник, который способен вспороть «Гилли» в мгновение ока, если мы дадим ему такую возможность. Ну, мы прикрутили какой-то рассеивающий щит – тогда, когда грабили станцию терраформирования, – кто-то из вас на это не просыпался, но в системе есть отчет о том, какие мы внесли изменения. А еще мы укрепили компьютерную систему, чтобы та сука… тот спутник… не смог нас просто отключить или открыть нам шлюзы и все такое. Мы предприняли все меры, но я все-таки считаю, что нос к носу мы можем просрать.

Тем не менее это было сказано с ухмылкой.

– Но я снарядил в мастерских несколько дронов. У них тоже защищенные системы и лазеры, которые, думаю, смогут сжечь спутник. Вот такой у нас план, по сути. Лучшая защита – это хорошее нападение и так далее. Приближаясь к нашей орбите, мы сжигаем эту паскуду и надеемся, что этого будет достаточно. В противном случае придется использовать передние установки «Гилли», а это выводит нас в зону ответного удара. – Он помолчал и договорил: – И вы, наверное, пытаетесь понять, на кой хрен вы все мне нужны, да?

Холстен кашлянул:

– Ну, Вайтес спросила меня, умею ли я стрелять. Я понимаю, что не великий тактик, но если против спутника нам понадобится огнестрел, то мы, видимо, уже проиграли.

Карст искренне расхохотался.

– Ага, ну… я строю планы на дальнейшее – рассчитываю выиграть. Потому что если мы не победим в бою со спутником, никакие расчеты уже не понадобятся. Так что будем считать, что мы его сожгли. Что дальше?

– Планета, – отозвался кто-то.

По собравшимся пробежала странная волна надежды и страха одновременно.

Карст мрачно кивнул:

– Угу. Большинство из вас этого не видели, но там обживаться будет сложно, по крайней мере поначалу. Я прав, Мейсон?

Холстен вздрогнул от неожиданного воззвания к его мнению. «Но, конечно, на поверхности были только мы с ним».

– Прав, – подтвердил он.

– Вот тут и понадобится огнестрел – тем, кто снизойдет до его применения. – Заранее притушивший ухмылку Карст снова включил ее на максимум. – По сути, на планете полно всякого зверья: пауков, жуков и прочего дерьма. Так что, обживаясь, нам надо будет выжигать и их тоже: вырубать лес, прогонять диких животных, уничтожать все, что нехорошо на нас посмотрит. Будет весело. Честно, именно такое я и предвкушал, когда садился на корабль. Но работенка непростая. И работать будут все. Не забывайте: мы – основная команда. Мы и новые начальники инженеров – вот как Аль… это наша работа. Мы должны все наладить. Все на нас рассчитывают. И только подумайте: когда я говорю «все», то имею в виду именно это. Кроме «Гильгамеша» ничего не осталось.

Он хлопнул в ладоши, словно эта речь придала ему сил и подняла дух.

– Группа безопасности, у кого из вас список наших новобранцев: разберитесь с ними и вооружите. Расскажите, в какой конец заглядывать нельзя. Вам всем потом присоединяться к нам в охоте на насекомых.

Холстен предположил, что это относится ко всем тем, кто имел глупость ответить «да», когда Вайтес спрашивала насчет владения оружием.

– Племя… – добавил Карст и тут резко притормозил. – Не стану ничего вам говорить: вы и так знаете, что вам делать. И вообще вы занимаетесь этим уже давно. Альпаш, но ты держись рядом: ты мне нужен для связи.

Похоже, «племенем» называли бортинженеров – или тех их потомков, кто сейчас не давал кораблю развалиться. Те немногие из них, кто еще здесь оставались, бросились бежать с видом людей, кому все происходящее представлялось скучным и необязательным, но кто понимает, что им все равно надо хорошо себя вести: словно дети на церковной службе.

– Так, Мейсон… Харлеи?

– Холстен.

– Ага. – Карст кивнул, нисколько не смутившись. – Нечто особое для тебя, так? Тебе предстоит заниматься своей работой. Спутник передает кучу всякого дерьма, а ты единственный мог бы понять, что он говорит.

– Передает… нам?

– Да. Возможно. Альпаш?

– Вероятно, нет, – ответил молодой техник.

– Короче, так: бери Мейсона и подключай. Мейсон, если что-то сможешь разобрать, дай мне знать. Лично я считаю, что он просто сумасшедший.

– Стал еще более сумасшедшим, – уточнил Холстен, и, хотя это была не шутка, Карст захохотал.

– Мы же все на борту, правильно? – сказал он почти с теплотой, обводя взглядом потрепанные внутренности «Гильгамеша». – Мы все в одной старой лодке.

Маска соскользнула, и секунду Холстен смотрел на трещины и грубые заплатки, составлявшие перетруженную душу Карста. Этот человек всегда выполнял приказы, а теперь он командует: последний генерал человечества перед лицом неизвестной опасности, в игре с самыми высокими ставками. Его несколько невнятный брифинг задним числом выглядел как попытка сохранить самообладание, причем давшаяся ему с огромным трудом. Несмотря на все ожидания, Карст справлялся. С учетом момента, с учетом личности.

А еще он, возможно, пьян. Холстен понял, что определить не сможет.

Альпаш провел его к пульту, по-прежнему ведя себя так, словно Холстен, Карст и остальные – это ожившие герои легенд, вот только в реальности вызывающие легкое разочарование. Холстену как профессионалу было бы интересно узнать, возник ли у племени какой-то цикл мифов о нем самом и остальных членах основной команды как о пантеоне капризных богов, хитроумных героев и чудовищ. Он понятия не имел, сколько поколений прошло с их последнего контакта с кем-то, кто не родился на «Гильгамеше», с…

Он собирался задать этот вопрос, но теперь один кусочек встал на место, и он понял, что не станет спрашивать – не сейчас. Не сейчас, когда наконец вспомнил о Лейн. Потому что Лейн наверняка уже давно умерла. Вспоминала ли она его перед концом? Приходила ли заглянуть в холодную тишину его гроба – посмотреть на своего спящего принца, которому она так и не позволила за ней вернуться?