Полезный груз не отделяется.

Порция осознает это весьма смутно. Они с Фабианом очень плохо переносят условия внутри кабины. Долгий холодный подъем дался им обоим с трудом. Пауки как вид – неэффективные эндотермы. Они уже дико голодны: они поглощают внутренние запасы питательных веществ, но все равно становятся вялыми от холода. И вот теперь что-то пошло не так, и Порции надо выйти из кабины в исчезающе разреженный воздух и посмотреть, можно ли это исправить. Опасность возрастает с каждой секундой: если неполадка произошла в самом спутнике, он может попытаться включить свои ракеты, не отделившись от «Небесного Гнезда», что заставит кабину сморщиться, а затем подожжет водородные ячейки. Фабиан докладывает на землю о ситуации, прерывая потоки болтовни, порожденной откровениями Посланника. Бьянка и те ее коллеги, которые непосредственно участвовали в создании «Звездного Гнезда», моментально умолкают.

Связь работает плохо. Фабиан повторяет доклад снова и снова, а Порция тем временем готовит свой костюм к выходу в опасную почти безвоздушную среду. Передатчик «Звездного Гнезда» с трудом пробивается сквозь атмосферу к поверхности: еще один элемент технологии начинает сдавать под нагрузкой.

Порция устраивается там, откуда намерена совершить выход: у пола кабины. Она разматывает страховочный канат, закрепленный в кабине, а потом ткет вокруг себя дополнительную стену, после чего втягивает прядильный орган внутрь костюма. Затем она прорезает себе дорогу из кабины в промежуток между оболочками, после чего закрывает разрыв позади себя и повторяет всю процедуру снова, чтобы оказаться в убийственном холоде вне аппарата.

Ее костюм моментально надувается: запас воздуха внутри него реагирует на разреженную атмосферу и расширяется, в основном у ее брюшка, рта, глаз и суставов – у тех частей тела, которые могут пострадать от резкой потери давления. Сейчас у Порции несколько преимуществ по сравнению с позвоночными: ее открытое кровообращение меньше страдает от переохлаждения и образования воздушных пузырьков, вызванного изменением давления, а ее экзоскелет задерживает жидкость лучше, чем кожа. Тем не менее из-за раздувшегося костюма она еле передвигается. Что еще хуже, она почти сразу же начинает перегреваться. Ей удавалось – почти успешно – не давать температуре своего тела упасть, но у нее нет способа ее понизить. Вырабатываемому ею теплу некуда уйти при столь малом количестве воздуха вокруг нее. Она начинает постепенно свариваться изнутри.

Она мучительно ползет вниз, к спутнику – и сквозь запотевший визор видит, что он приклеен к корпусу льдом. У нее нет возможности сообщить об этом кому-то: ей остается только надеяться, что сам полезный груз из строя не вышел. Она упрямо откалывает и срезает лед передними лапами – и тем не менее стеклянная сфера остается прикрепленной к шелку «Звездного Гнезда». Порция смутно сознает, что ракеты спутника могут заработать в любое мгновение и, скорее всего, тогда они сожгут все «Звездное Гнездо» раньше, чем расплавят лед. Едва эта мысль успевает промелькнуть в ее вскипающем мозгу, как она видит первое тусклое свечение: соединение жидкостей вызывает резкий нагрев.

Это – ее работа. Именно за это ее и выбрали. Она – первопроходец, авантюрист, паук, который не желает просто сидеть и ждать, когда жизнь придет к ней. Она – герой, но из тех, кому скорее завидуют, нежели подражают.

Она неуклюже обхватывает спутник – и, наконец, ей удается сковырнуть его с ледяной привязки. Подогнув задние лапы, она нацеливается на пустоту и вкладывает все свои силы в один громадный прыжок.

Она чувствует, как костюм рвется на одной из задних лап: внезапный скачок оказался для натянутого шелка последней каплей. Холод, охватывающий обнажившуюся конечность, почти радует. А потом она вылетает в невероятно разреженный воздух и обрушивается вниз под терпеливым притяжением планеты. Спазматическим движением шести конечностей она отбрасывает спутник от себя.

Ракеты срабатывают. Самый край огненного потока обжигает ее, а спутник отлетает прочь, из-под огромного шатра «Звездного Гнезда». Она понятия не имеет, сможет ли он выправить свой курс настолько, чтобы выйти на планируемую орбиту.

В ее голове возникает на удивление разумная мысль: «Должен существовать способ попроще».

А потом она падает и падает, и, хотя ее лапы беспорядочно дергаются, пытаясь сплести парашют, она ничего не создает.

Ее спуск внезапно резко прекращается – и она повисает под «Звездным Гнездом». Страховочный трос ее удержал, но это уже не важно. Воздух у нее в костюме закончился, а она настолько перегрелась, что не способна думать. Она решает, что пропала.

* * *

К этому моменту Фабиан уже начал действовать. Он не мог отслеживать, что происходит, но внезапно натянувшаяся страховка Порции заставляет его насторожиться, и он выходит за ней, создавая шлюз за шлюзом, в раздувшемся костюме, затрудняющем движения, и поднимает ее вверх. На остатках сил он затаскивает ее внутрь, а потом, когда кабина снова герметизирована, клыками вспарывает оба их костюма.

Он лежит на спине, и его лапы переплелись с лапами Порции. Она неподвижна, и только ее живот еле-еле пульсирует.

Ему как-то удается добраться до передатчика и отправить еле внятный доклад о ситуации. Ему удается уловить слабое подтверждение успешного выхода спутника на орбиту, но никаких признаков того, что он услышан, нет.

Он повторяет попытку, отправляя невнятицу трясущимися педипальпами, но, наконец, ему удается спросить: «Вы меня слышите? Меня кто-нибудь слышит?»

Никакого ответа с поверхности. Он даже не уверен, что радио работает. Он отчаянно голоден, а выход Порции наружу привел к тому, что у них осталось очень мало воздуха. Он начал выпуск водорода – настолько быстрый, насколько это допустимо, – но путь вниз все равно будет долгим. У них с Порцией не хватит энергии и кислорода, чтобы продержаться до гостеприимных высот.

И тут раздается голос:

«Да, я тебя слышу».

Посланник его слушает! Фабиан ощущает религиозный трепет. Он – первый самец, заговоривший с Богом.

«Я поняла вашу проблему, – говорит ему Посланник. – Я не могу вам помочь. Извини».

Фабиан объясняет, что у него есть план. Он старательно излагает свою задумку.

«Ты можешь всем это объяснить?»

«Это я сделать могу, – обещает Посланник, а потом, внезапно получив доступ к давнему воспоминанию, добавляет: – Когда мои предки только начали стремиться в космос, среди первых тоже были погибшие. Дело того стоит. – Ее следующая фраза Фабиану чужда. Он никогда не узнает, что она хотела этим сказать. – Мой тебе поклон».

Он поворачивается к Порции, которой больше нечего отдать. Она лежит на спине, без чувств, лишенная всего, кроме самых базовых рефлексов.

Медленно, трудно Фабиан начинает ритуал ухаживания. Он двигает педипальпами у нее перед глазами, касается ее, словно стремясь к совокуплению, стараясь разбудить инстинкт, заглушенный столетиями цивилизации, но полностью не исчезнувший. У них нет пищи для ее восстановления – за исключением одного источника. Воздуха на двоих не хватит, но на одного – вполне может хватить.