С самого начала своей истории, то есть с конца 1770-х годов, США проводили по отношению к России политику провокационную, своекорыстную, подрывную и ослабляющую Россию… И проводили её во все периоды своей истории: в конце XVIII века, весь XIX век и весь XX век — за исключением краткого периода с примерно осени 1943 года по 12 апреля 1945 года, когда президент США Франклин Делано Рузвельт и круги, стоявшие за ним, намеревались после окончания войны не ослаблять Россию, а относительно честно сотрудничать с ней.

В конце Второй мировой войны Рузвельт и здравомыслящая часть «верхов» США были готовы признать в СССР Сталина самобытное геополитическое явление, имеющее право на существование и развитие. Но этот период был краток, а конструктивная для мира тенденция была пресечена антироссийскими кругами США простейшим способом — ликвидацией Рузвельта.

Сразу за этим началась эра Трумэна… А он в 1941 году рекомендовал помогать русским, пока сильнее немцы; помогать немцам, если те окажутся слабее русских, а затем — наоборот, и так до тех пор, пока они не уничтожат друг друга. Причём это не значило, что Трумэн так уж не любил немцев — он просто ненавидел русских, и как коммунистов, и как просто русских. С тех пор антироссийская политика опять является стержнем международной доктрины США, и в начале XXI века Америка продолжает ту линию, исток которой уходит в конец XVIII века.

История Русской Америки наиболее полно и всесторонне иллюстрирует всё то, что было сказано выше, и поэтому внимательное её изучение и внимательный анализ — хороший способ прийти к выводам, имеющим не столько историческое, сколько актуальное практическое значение для обеспечения будущего России. Вывод этот тоже, к слову, прост: «Соединённые Штаты Америки будут считаться лишь с самостоятельной, самодостаточной Россией, и чем она будет самостоятельнее и самодостаточнее, тем больше Америка будет с Россией считаться».

А теперь вернёмся в век XIX, чтобы окинуть ретроспективным взглядом истоки проблемы, затронутой Нессельроде, упоминавшем о 1799 годе…

К СОЖАЛЕНИЮ, каждый интересный документ в текст не вставишь, и поэтому лишь сообщу читателю о существовании инструктивно-информационного (не по названию, а по сути) письма Главного правления РАК от 20 августа 1808 года Андрею Дашкову, назначенному генеральным консулом в Филадельфии и отъезжающему в США. (Компания сделала Дашкова по этому случаю своим членом-корреспондентом.) Из знакомства с письмом ГП РАК можно понять, почему могла возникать некая неразбериха с разграничением в Америке…

Англосаксы появились впервые в русских поселениях в Америке ещё до образования РАК — примерно в 1792 году, уже найдя там, естественно, русских. С учётом того, что англичане и американцы пришли на северо-запад Америки после русских и позже русских, разговора о спорности прав быть вроде бы не могло!

Однако в определении границ российских владений имелся тонкий момент. Даже в 1808 году у Баранова, оказывается, была инструкция: о «границах принадлежности российских» отвечать уклончиво. Любопытствующим на сей счёт иностранцам, «приезжающим по торговым делам», велено было коротко отрезать, что они «не имеют права делать подобные вопросы», а офицерам иностранных флотов — что «от двора не имеется о том никаких приказаний»…

Так вот, письмо информировало Дашкова:

«Объявив Вам черты российских владений, нужным почитает Правление дополнить, что о их границах и о будущих занятиях российское правительство с правительствами других держав не имело ещё сношения и трактатов, а почитает принадлежностию своею всё то, что ныне компаниею занято и впредь занято будет по праву первооткрытий и независимости тех мест».

Русских деловых людей к внешней политике не подпускали… И поэтому директора РАК, скорее всего, не знали о том, что император Павел именно что сносился с Лондоном на предмет сообщения о границах российских владений в Америке. А Соединённым Штатам не сообщал о них потому, что в павловские времена Америка не выходила на берега Тихого океана даже в отдельных точках типа Астории Джейкоба Астора.

Но даже если бы ни Павел, и никто другой «правительства других держав» о правах русских в Америке не осведомлял, ничего страшного тут не было бы. Не оговаривали же с Россией свои права Испания, скажем, на Кубу, Голландия — на Яву, Англия — на Индию и Франция — на Мартинику. Другое дело, что в XIX веке «бостонская» активность приняла уже такие размеры, что наносила России убытка на миллион рублей в год, и имело смысл ограждать наши права договорами. Но — ограждать, а не сдавать их!

Поэтому ещё в «до-нессельродные» времена — 1 мая 1808 года министр иностранных дел и министр коммерции Румянцев письменно испросил у Александра I санкцию на переговоры с американским генеральным консулом Гаррисом о «принятии надлежащих мер» и установлении таких правил торговли американцев в Русской Америке, «как то существует и в прочих европейских колониях в обеих Индиях».

И царь такую санкцию дал.

17 мая 1808 года Румянцев направил Гаррису ноту, где шла речь о необходимости заключить соглашение и упорядочить торговлю в русских владениях в Америке так, чтобы она шла только с уполномоченной на то российским правительством компанией: «…меновая торговля осуществлялась исключительно на Кадьяке и производилась через агентов компании»…

Уже через два дня, 19 мая, Гаррис в ответной ноте выразил «искреннее удовлетворение» по поводу предложения, которое положит конец «нарушениям правил», и обещал при первой возможности довести до своего правительства «содержание этой интересной ноты, которой оно уделит всё внимание, какого она заслуживает»…

Вопрос, однако, «завис», а янки наглели… Даже в Китае они незаконной — с точки зрения китайцев — торговли тогда не вели, а во владениях РАК они это себе позволяли в той мере, в какой могли.

Можно было надеяться, что что-то наладится после назначения первого полноправного посланника США в России, которым должен был стать Уильям Шорт. Но судьба у его посланничества оказалась полностью соответствующей фамилии («Short» по-английски — «короткий»). В апреле 1809 года он был уже в Париже, но 17 апреля прислал записку нашему послу Куракину с сообщением, что сенат США принял решение отказаться от назначения посланника в Петербург. Факт сам по себе показательный — янки всё ещё не желали иметь с Россией полноценных дипломатических отношений, и не исключено, что причиной было желание Петербурга наконец-то поговорить с Вашингтоном «без дураков», а как это принято в цивилизованных странах, то есть на официальном полномочном дипломатическом уровне.

Тем временем добравшийся 12 июля 1809 года до Вашингтона Андрей Яковлевич Дашков уже при первой встрече с президентом Мэдисоном поднял вопрос о заключении торгового договора. И Мэдисон вроде бы был не прочь — во время протокольной беседы. А потом всё пошло худо — янки всё наглели. Дашков раз за разом протестовал и пытался добиться от Вашингтона какого-то вразумительного ответа. С января по март 1810 года Дашков семь раз встречался с государственным секретарём США Смитом — без видимых результатов.