Сзади раздался шорох. Кто-то брел по окровавленной глине со стороны разрушенной крепости. Малькольм. Можно не оглядываться, и нет нужды применять Искусство: Малькольм единственный не боялся ни осиного гнезда, ни мистика, призвавшего дракона. Сури ждала его прихода.

После похорон Рэйта и Арион девочка целые дни проводила на этом самом месте. Их с Гиларэбривном связывали незримые узы, как близнецов. Иногда она отлучалась раздобыть еды, старательно избегая людей. Сури не хотелось ни с кем общаться, отвечать на вопросы, натыкаться на взгляды, полные жалости или страха. Даже с Малькольмом разговаривать не хотелось. Он не имел отношения к гибели Арион, зато заставил ее убить Рэйта и сотворить Гиларэбривна.

– Странно, не так ли? – произнес тощий человечек. – Со временем простые, незаметные вещи вроде вязаной шапочки приобретают небывалую важность. Настоящее волшебство.

Сури кивнула.

– Арион почти не носила эту шапку, говорила, колется. А я запомнила ее именно в ней.

Малькольм сел рядом и согнул ноги в коленях, словно гигантский кузнечик.

– Ты… – Девочка хотела сказать «миралиит», но сразу же поняла, что ее догадка неверна.

От миралиитов исходят мощные сигналы вроде яркого света. Малькольм кто угодно, только не заклинатель. «Если бы он был деревом, – внезапно подумалось ей, – то красивым дубом с пышной кроной». Он не похож на других, поэтому его сложно понять, все равно что искать логику и скрытый смысл в облаке. Сури давно оставила попытки раскусить Малькольма. Не всякую загадку стоит разгадывать, порой выходит себе дороже. Видимо, он как раз из таких.

– Что – я?

– Ничего, – покачала головой мистик. – Забудь.

– Как ты тут? У тебя все хорошо?

– Нет.

Оба замолчали. Сухой ветер трепал ломкую траву, пытаясь заставить ее танцевать.

– Скажи, все уже закончилось? – спросила Сури.

Малькольм поведал ей о своей способности видеть будущее, и она хотела выяснить, что ждет ее впереди, ибо не знала, сколько сможет вынести.

– Тебе придется стать еще чуть более особенной.

Сури надеялась, он все поймет без лишних объяснений. Наверное, я ошибаюсь: люди и про меня думают, будто я умею читать мысли.

– Арион была убеждена: если фэйн узнает, что рхуны способны к Искусству, между нашими народами воцарится мир. – Девочка кивнула в сторону Гиларэбривна. – Что ж, фэйн имел возможность лично в этом убедиться. Выходит, война окончена?

Малькольм печально покачал головой.

– Не совсем.

– Тогда зачем… – На глаза Сури навернулись слезы. – Если ты знал, что этого мало, зачем заставил меня убить Рэйта?

– Ты знаешь сама: фэйн сокрушил бы наше войско и все бы погибли. Рэйт спас нас. Ты спасла нас. И…

– И?..

– Это требовалось для того, что ждет впереди.

– А как же я? Моя игра окончена? Я сделала все, чего вы с Арион хотели. Теперь я свободна?

Сури не думала о будущем, – ее не отпускало минувшее. Она изнемогала от ненависти к себе, ведь ей пришлось убить двух лучших друзей и не удалось спасти лучшую подругу. Хорошие люди так не поступают. Оказывается, бабочки не столь красивы, как принято думать; они, словно осколки разбитого сердца, превращаются в чудовищ. Безмятежность не просто утрачена, а безжалостно сокрушена. Сури чувствовала себя бесконечно одинокой. Она решила вернуться в Долину Боярышника и никогда больше не выходить к людям.

– Сбежать хочешь? – нахмурился Малькольм.

Точно, мысли читает.

– Еще не время. Мне жаль говорить это, но ты сделала лишь первые шаги в своей игре. – Он вздохнул. – Хотел бы я поручиться, что худшее позади и все наладится…

– Будет еще хуже? – Сури бросила на Малькольма недоверчивый взгляд.

Тот снова нахмурился.

– Ну, я имел в виду…

– Куда уж хуже?

– Думай о том, что оно того…

– Стоит? – с жаром воскликнула Сури. – Ничто этого не стоит! – Она и не заметила, как вскочила на ноги. – Минна, Арион, Рэйт – все погибли. Я их убила!

– Ты не убивала Арион…

– Она оказалась в Алон-Ристе из-за меня!

– Сури, тебе нужно успокоиться, – тихо произнес Малькольм.

– Не хочу я успокаиваться! И не собираюсь!

– Сури! – Бывший раб взглядом указал на холм.

Гиларэбривн поднял голову. Выражение его морды разобрать не удалось, но и так было понятно – дракон недоволен.

Мистик глубоко вздохнула, вытерла слезы и села.

– Я об этом не просила, – прошептала она.

– Просила, не просила, – не изменилось бы ничего. У нас есть лишь тот путь, который лежит перед нами, и зачастую выбор заключается в том, стоять или идти. Если стоять – никуда не придешь.

– А вернуться можно?

Малькольм покачал головой.

– Тебе только кажется, что ты возвращаешься. На самом деле ты идешь вперед, но в другом направлении. Оба пути одинаково опасны.

– И что мне делать?

– По крайней мере, не убегай. – Малькольм оглянулся; Гиларэбривн вновь улегся на место. – И его пока не отпускай.

– Не отпускать? – Сури страшилась даже мысли, чтобы вонзить меч в собственное творение: слишком уж похоже на убийство.

Она с радостью бы отказалась, будь у нее возможность.

– Ему тоже предстоит кое-что совершить. Тебе не обязательно делать все самой. Дай мне меч. Когда настанет время, я упокою твоего друга.

Сури вручила Малькольму меч из черной бронзы с выгравированным на клинке подлинным именем Рэйта.

– Если мне нельзя вернуться в Долину Боярышника, куда теперь идти?

– Когда найдешь свой путь, сразу поймешь. Все дороги куда-то ведут.

Малькольм встал, улыбнулся хорошей, доброй улыбкой, и девочке немного полегчало. Он повернулся к развалинам крепости, однако остановился и еще раз взглянул на Гиларэбривна.

– Это Арион тебя научила, как его сотворить?

Сури смутилась. Ей казалось, Малькольм и сам прекрасно знает, как создать Гиларэбривна. Ночью в кузнице во время превращения Рэйта он выглядел весьма осведомленным.

– Я использовала плетение из табличек Агавы.

На лице Малькольма отразилось недоумение.

– Что за таблички Агавы?

Девочка кивнула.

– Каменные таблички с закорючками. Мы нашли их в Нэйте, а Брин расшифровала.

– Откуда они взялись?

– Их написал Древний. – Сури, в свою очередь, недоуменно нахмурилась. – Как же ты об этом не знаешь? Я-то думала, тебе все ведомо.