Как бы славно было сейчас прокрасться в комнату Клары, зарыться лицом в ее податливое тепло и забыться, забыться, забыться… А ведь забываться-то и нельзя, именно сейчас это смертельно опасно, именно сейчас нужно особо быть начеку, иначе ему конец.

И с чего это он так расчувствовался? Ну, одним библиотекарем в мире стало меньше, тоже мне событие! – ведь он в молодости со всеми библиотеками хотел покончить, как с символом пошлой буржуазной культуры. И со всеми библиотекарями в придачу. Так что для него смерть одного человека – на его совести столько взрывов, столько трупов. Чушь какая в голову лезет, при чем тут совесть? Совесть его чиста, он делал это во имя великой идеи, – сказал он себе. И сам себе не поверил. Когда-то давно и впрямь во имя великой идеи, а теперь во имя чего?

Он представил себе надменные смуглые лица своих теперешних хозяев, – какие у них к черту идеи? А он всего-навсего их слуга, сегодня нужен, завтра вышвырнут пинком под зад, а еще проще – прикончат, чтоб не болтал лишнего. Кто знает, может, приказ прикончить его уже отдан, и в конечном пункте его поджидает посыльный особого назначения. А, может, кто-нибудь нацеливается даже раньше, например, этот шут гороховый…

– Слышь, Карл, твое время истекло, – рявкнули наушники, прямо в тон его мыслям. Как, уже истекло? А он еще не готов, он надеялся, что в конечном пункте…

– Хватит думать, подлетаем уже. Вон там, впереди по носу – материк, видишь? – утешил его Патрик, которому явно стала невмоготу утомительная игра в молчанку. – Куда поворачивать, как мы береговую линию пересечем, на запад или на юг?

Значит, истекло время думать, а не время жить. То есть, еще не сейчас. Значит, еще не все кончено, и есть еще надежда выкрутиться, если взять себя в руки. Главное, взять себя в руки и больше не вспоминать, как увенчанная седым пушком головка Брайана стукнулась о край книжной полки, когда он торопливо заталкивал туда его в миг отяжелевшее тело.

– А где мы? – автоматически спросил он, снова и снова заклиная себя не вспоминать, не вспоминать, не вспоминать. Как всегда в таких случаях, вспоминалось особенно хорошо и настойчиво. В голову лезли невесть откуда взявшиеся подробности: давно вышедшие из моды замшевые заплаты на локтях поношенного пиджака, очки в коричневой оправе, свисающие с уха на тонкой цепочке, смешные редкие волоски, вставшие дыбом на пугливом затылке. Карл так напрягся, чтобы избавиться от этого наваждения, что не расслышал ответ Патрика или толком его не понял, ибо то, что тот сказал, никак не вязалось с его географической логикой.

– Что значит, в Голландии? – переспросил он, уверенный, что это ошибка. – Зачем нам Голландия?

– А затем, что из Уэльса туда ближе всего по прямой.

– И что нам в этой прямой? Мы ж не геометрическую задачу решаем.

– Я и говорю, профессионалы сраные, сценарии сочиняют, а простых вещей не понимают. Ведь нам главное – пересечь береговую линию до того, как нас над морем засекут.

– Кто это решил, что нам главное, ты? Так вот взял и решил! – необдуманно взвился Карл и тут же пожалел об этом.

– Я б с тобой посовещался, мне не жалко, так ты ж сам мне заткнуться велел, – со смаком отбрил его Патрик. – А сейчас уже поздно, подлетаем к Голландии. Так что решай поскорей, куда сворачивать.

И впрямь, призрачная полоска горизонта потемнела и обрела быстро приближающиеся земные очертания. Куда же лететь? Проще всего, конечно, на запад, как было запланировано сценарием побега в самолете Патрика. Там, если задействовать заранее заданные волны радиопередатчика, есть почти верный шанс проскочить в Восточный Берлин. Берлин, хоть и Восточный, все же не так плох, только долго задержаться там не дадут. Оттуда дорога одна: прямая каменистая дорога в Сирию, глаза б ее не видели. А из Сирии дороги нет никуда, разве что к праотцам, – слишком давно он там ошивается.

Или все же рискнуть и опять уйти от всех, от тех и от этих? Опять попытать счастья – пан или пропал, орел или решка? Добраться до Инге, лечь на дно и затаиться в лесной глухомани? Чуть-чуть переждать грозу и осторожно выйти с ними на связь, чтобы выторговать свободу в обмен на вожделенную кассету? С первого взгляда, тут риска больше, чем в северном варианте, – например, по пути арестовать могут, да и у Инге может что-то непредвиденное произойти. Однако, все же не смертный приговор, не Сирия и не Йемен, а ими он сыт по горло. Ладно, была, не была!

– Летим на юг, – скомандовал он Патрику. – Как у нас с бензином?

– На час примерно еще хватит, а там заправляться надо будет.

– Вот и отлично, тяни в сторону Саарбрюккена.

– А где этот сраный Брюкен? Я понятия не имею. Ты штурманскую карту читать умеешь?

Слава Богу, читать штурманскую карту его обучили в тренировочном лагере, так что он без особых усилий построил навигационный маршрут от Роттердама на Саарбрюккен. Закончив работу, он глянул за окно и увидел внизу уже не сплошной, кажущийся недвижным водный массив, а расчерченный сеткой каналов зеленый простор Голландии, украшенный красно-белыми скоплениями игрушечных домиков. Похоже, они умудрились без помех пересечь береговую линию, и никто их не засек.

– Как тебе это удалось? – спросил он Патрика, внутренне упрекая себя за то, что недооценил своего подельника.

– На то я человек-бабочка! – похвалился Патрик. Шут гороховый он всегда шут гороховый, хоть в море, хоть в небе. – А кроме того, у меня тут кое-что заметано, иначе как бы я по-твоему контрабандные запчасти для минометов доставлял?

Так вот зачем ему Голландия понадобилась!

– А как ты дал им знать, что это твой самолет?

– А ты не просек? И правильно не просек, у Патрика на все свои способы есть.

Выходит, он своим людям как-то просигналил, а Карл этого даже не заметил. Может, не такой уж он шут гороховый, и надо его опасаться? В любом случае расстаться с ним надо осторожно.

– Радио! – произнес Патрик неожиданно тихо, почти шепотом. – Включи радио. Нажми красную кнопку с правой стороны.

Карл начал шарить по пульту управления, нашел красную кнопку, не совсем справа, скорей в центре, и нажал. Самолет рванулся в сторону, но тут же выпрямился. Голос Патрика поднялся до нормального регистра:

– Да не ту кнопку, не ту! Лучше смотри, в ручке кресла, справа, красная кнопка! Давай, ищи!

И замолк, – видно, отключился, вслушиваясь. В полной тишине Карл нашел, наконец, нужную кнопку и нажал, в наушниках зажужжало. Он крутнул соседнее с кнопкой колесико – сквозь потрескивание эфира прорвалась торопливая английская речь:

«… самолеты, пересекающие береговую линию европейского материка с запада на восток, должны срочно доложить свои опознавательные признаки и координаты в центральное управление береговой охраны. Всякий, кто нарушит приказ, может стать объектом принудительной посадки».

– Слышал? – Патрик напряженно дышал в микрофон. – Ведь это они нас ищут!