Потом они отправились в самый крупный книжный магазин, какой только смогли найти, и перерыли там весь отдел путеводителей и атласов, пока не нашли карту, на которой был обозначен Вади-Мершамон. На его западном конце действительно стоял знак, обозначающий развалины.

– Но почему в легенде речь идёт о зеркале? – сомневался Иешуа. – Даже напрягая воображение, видеокамеру трудно принять за зеркало.

Стивен сделал движение рукой, как бы отклоняя возражение:

– А как они ещё могли бы сказать?

Они заехали за Юдифью, расплатились за отель и проехали до ближайшего большого супермаркета, чтобы запастись провиантом и кое-каким снаряжением – например, бутылками с водой.

– Это изображение, – объяснял Стивен. – Может, путешественник во времени показал кому-нибудь свой фильм – жене, например. Представляю себе, что единственным известным тогда предметом, отражающим реалистичные картинки, было зеркало. И как же человек, посмотревший в глазок видоискателя и увидевший отснятый материал, мог рассказать об этом другому? Он бы так и сказал: мол, будто смотришь в маленькое зеркало. А другой из всего этого понял только «зеркало».

Они ехали к окраине города, в сторону Хеврона. Улица была перегружена транспортом. На сей раз на переднем пассажирском сиденье ехала Юдифь.

– Дайте мне сказать… Всё утро я настраивалась на то, что мне придётся сидеть в подвале Саада, считать пузырьки воздуха и ждать, когда ты снова вынырнешь. И вот вместо этого мы едем в пустыню!

– М-да, – отозвался Стивен. – Иной раз приходится быть гибкими.

– Значит, ты веришь, что францисканские монахи пошли на поводу у этой легенды. То есть, что они не только знали про «зеркало», но и точно знали, где его искать.

– Да. Такой туннель не стали бы рыть на авось. Наверняка мы знаем не всю легенду.

Она взглянула на него.

– Почему ты так уверен, что они нашли эту камеру? Настолько уверен, что даже не захотел посмотреть?

– Потому что шахта точно была нацелена на определённое место. Они не искали наобум, а пробивались к конкретному месту. И ещё потому, что я не думаю, чтобы монастырь смог просуществовать до сегодняшнего дня, если бы не было святыни, которую они там охраняют.

Они проезжали под перетяжкой с рядом дорожных знаков, указывающих, что прямая дорога ведёт на Хеврон, что это Палестинская автономная область и что если водитель хочет её объехать, он должен ориентироваться по соответствующим дорожным указателям. Иерусалим остался позади, справа и слева тянулись промышленные районы и офисные здания.

– И ещё, – добавил Стивен, но на сей раз почти певучим, самозабвенным тоном, тихо, как будто разговаривал сам с собой, – потому, что я это чувствую, потому что каждая клеточка моего организма знает: видеокамера там. Тайник за Стеной плача уже пятьсот лет как пуст.

* * *

На задней стороне дорожных указателей были закреплены видеокамеры, по одной на каждую транспортную полосу. Картинки с этих видеокамер прямиком попадали на центральный высокомощный компьютер, в котором работали специальные современные программы, способные в режиме реального времени идентифицировать все номерные знаки проезжающих машин и преобразовывать их в числовой формат. Идентифицированные номера, непрерывным потоком стекающие через сеть со всего города, наряду с другими данными передавались в вычислительный центр полиции. Там же каждый номерной знак сверялся с таблицей номеров, объявленных в розыск.

Номерной знак джипа «чероки», на котором ехал Стивен, находился в розыске уже целый день. В качестве руководства к действию компьютер высветил: «Тихая тревога». Не прошло и шестидесяти секунд после того, как видеокамера зафиксировала проезжающую машину, как на экране дежурного пульта замигал сигнал важного сообщения.

* * *

На сей раз телефон Кауну принесла другая секретарша, появившись в тот момент, когда все они склонились над большеформатной картой Храмовой горы. Медиамагнат слушал трубку с серьёзной миной.

– Спасибо, – сказал он. – Большое спасибо, Егуда. Шалом.

Когда связь разъединилась, в его глазах появился голодный блеск.

– Созовите своих людей, Райан, – сказал он. – Фокс едет в сторону Хеврона. – Он достал из кармана бумажку: – Он едет на чёрном джипе «чероки», его номер… Ах, чёрт, я не вижу, – он протянул бумажку Райану.

Райан озадаченно смотрел на помятый листок.

– Откуда вы это знаете?

Каун наслаждался произведённым эффектом.

– Очень просто. По номерному знаку машины, которую Фокс оставил около музея, я велел узнать фирму, в которой он взял эту машину напрокат. В фирме мне сказали, на какой машине он ездит теперь. И на этой машине он полчаса назад проехал через автоматические полицейские регистраторы.

– Я всё это тоже пробовал, но никто не дал мне такой информации…

– Личные отношения. Начальник полиции был настолько любезен, что инициировал тайный розыск, который сейчас будет снят, как ошибочный. В Хевроне он так или иначе не сможет его преследовать, поскольку там Фокс переходит в ведение палестинской полиции. – Он протянул Райану телефон: – Это вам сейчас понадобится, я думаю.

Райан кивнул:

– И карта Израиля.

Шимон Бар-Лев смотрел вслед поджарому представителю службы безопасности большими глазами и раскрыв рот, пока тот не скрылся за дверью. Потом до него дошло:

– Но ведь это значит, – с облегчением констатировал он, – что тема Западной стены наконец-то исчерпана.

* * *

Они объехали Хеврон по окружной дороге, довольно узкой, хоть и проложенной недавно, и продолжали свой путь, всё дальше и дальше. Постепенно зелёные пятна растительности по сторонам дороги становились реже, а взгляду открывалась всё более далёкая, серая и пыльная равнина. Было жарко, как в инкубаторе. Солнце поднималось всё выше. Время от времени дорога тонула на горизонте в синей вибрирующей воде, но это, разумеется, был оптический обман, младший брат настоящей Фата-Морганы.

Незадолго до Беэр-Шева они увидели в стороне от дороги странное сооружение из стали.

– Останови-ка ненадолго, – попросил с заднего сиденья Иешуа.

Когда они остановились на обочине и вышли из машины, то услышали пение. Иешуа с готовностью объяснил, что это памятник героям, выкованный из остатков расстрелянных вражеских танков и сконструированный в виде колоссальных органных трубок, которые издавали жалобные, почти по-человечески звучавшие стоны, когда над холмом, где высилось сооружение, веял жаркий ветер пустыни. В какой-то момент на всей трассе не оказалось ни одной машины, не было даже бесчисленных бензовозов, которые без конца громыхали по дорогам. Стивен моргал, глядя на причудливое произведение искусства, и на один удар сердца у него возникло жуткое ощущение, будто это мёртвые говорят, выкрикивая напрасные предостережения потомкам… Он отвернулся, чтобы стряхнуть это наваждение.