закрыт. Возможно с раннего утра, когда на улицах лишь тот люд, что озабочен делами житейскими и не очень отвлекается на женихов феи, ещё можно без особого риска сходить, к примеру, на рынок или в ту же лавку. Но чуть позже даже нос совать не стоит. Потому что чревато неприятностями.

В ворота замка Руна пропустили молча. Так и раньше бывало – придёшь к дяде, иногда спросят, кто таков, иногда и нет – ежели стражник помнит в лицо, зачем утруждаться вопросами. Но если раньше на него взирали безучастно, как на пустоту, то теперь разглядывали с любопытством и прочими вполне отчётливо отображаемыми на лицах чувствами. Оценивающе всматривались. У иных в глазах так и читалось «вкалываешь всю жизнь, продыху не зная, и прозябаешь в нищете, а какому-то дураку небо само всё дарует», у некоторых читалось и кое-что похуже, они будто мысленно насаживали на меч. Было и дружелюбие, и даже улыбки. Миновав ворота, Рун остановился в недоумении – а дальше-то куда? Пока соображал, глядь, а к нему подходит сам начальник стражи.

– Долго заставляешь ждать, – укорил он спокойно, схватив Руна за плечо, и потянул с собой. – Пойдём, парень.

Начальник стражи – человек знатный, уважаемый. Рун чувствовал себя странно и неловко от того, что его сопровождает столь важный господин. Идти с ним бок о бок – словно сон наяву. Одно дело, когда господа с Лалой, а ты просто при ней, и совсем другое, когда её рядом нет, и вы вдвоём, и он как будто даже служит тебе, раз провожает. Замок – сложно устроенное сооружение, есть у него и крепостные стены, и передний двор, и задний, и внутренний, пристроены конюшни, амбары, казармы и др. Имеются и подвалы, и темница, и даже место для экзекуций, начиная от порки и заканчивая казнями – в мирное время казнят почти всегда только в городе, по суду, а вот в военное всякое бывает, ну и если у барона в руках окажется некий личный враг, либо на кого он сам осерчал, суд тут тоже будет ни при чём, враг это не преступник, подлежащий праведному публичному возмездию, это враг, барон на то и управитель, чтобы казнить и миловать на своё усмотрение. Рун ожидал, что его поведут прямиком через главный вход, через который он никогда ещё не хаживал, но нет, они свернули в сторону, как раз к казармам.

– Что, парень, мечом-то владеешь хоть сколько-то? – поинтересовался начальник стражи.

– Н-н-нет, – произнёс Рун.

– А неуверенно отвечаешь почему? Потому что думаешь, что умеешь но сомневаешься, или потому что стыдно не уметь?

– Потому что вопрос понял не до конца.

– Что ж тут непонятного-то? – рассмеялся начальник стражи, с юмором взглянув на него. – Мечом либо владеешь, либо нет. Либо учился азам, хотя бы держать правильно.

– Дедушка учил. На палках в детстве. Я задумался, считается это за что-то или нет. Решил что вряд ли. Из-за того, что задумался, прозвучало неуверенно. Не умею я ничего. Совсем, – покачал головой Рун.

– А хотел бы уметь?

– Конечно! Кто ж не хочет. Из мужчин.

– У нас при гарнизоне всегда обучают юношей. Ты слышал наверное? Кого-то с одновременной службой, ей и отрабатывают ученье. Кого-то за плату. Милорд это одобряет, умелые ополченцы лишними не бывают, случится война, будут значимым подспорьем. Я бы пожалуй мог тебя без платы и без служения в ученье определить. Раз ты теперь… будущий супруг феи. Она ведь нам тоже как госпожа фактически. Такую супругу надо уметь защищать.

Рун призадумался. Пока Лала здесь, расположение знатных господ безопасно, а уйдёт, что тогда? Это как с мебелью, которую барон хотел пожаловать. А Лала поняла, что нельзя. Так и здесь. Хочется, но нельзя.

– Это много времени потребует, – молвил он вежливо. – Я пока не могу Лалу оставить.

– А что будешь делать, коли станет кто к ней приставать? Дураков и пьяных всегда хватает. Азы-то надо знать. Сильно выручит даже это. Стража не всегда успеет на помощь прийти.

– Ну… она магией может защищаться, – Руну было не очень приятно признавать пред кем-то, что вопросы безопасности он перекладывает с себя на свою девушку. Но куда деваться, раз это так и есть.

– И что она умеет?

– Феи колдуют по наитию. Заранее сами не могу предсказать, что. Говорит, как испугается, так магия защитная из неё и выйдет на обидчика.

– Хм, – начальник стражи некоторые время сохранял молчание, переваривая полученную информацию. В наступившей тишине было слышно, как позвякивает его кольчуга при ходьбе. – Магия это конечно хорошо. Когда фея при тебе. А будешь без неё? Как сейчас. Завистник кровь пустить захочет. И что тогда? У тебя завистников много теперь. Даже среди знати. Да и на девицу надеяться… в подобных-то делах. Неразумно. И неправильно для мужчины. Стыдно. В общем, ты поразмысли, парень. Можешь прийти посмотреть гарнизон, как у нас живут, поговорить с ратниками, коли захочешь, скажешь, мой приказ, тебя пропустят. Не дело мужику подле юбки всё время сидеть. Нужно занятие стоящее, чтоб было чем городиться, чтоб уважали. Умелые воины всегда в цене. И задирать их мало кто рискнёт. И за свою семью они постоять в состоянии. Подумай.

– Спасибо, господин, я подумаю. Это большая честь. Просто пока Лала боится одна быть без меня. Пообвыкнется, тогда и занятие стану себе искать. Сейчас не до занятий. Я бы очень хотел… ратное дело разуметь. Мой дедушка разумел.

– Хорошо разумел? – без особого интереса осведомился начальник стражи.

– Вроде да.

– И скольких врагов он убил?

– Троих. Из арбалета. Когда осада тут была. В войну. Давно. Я не знаю, убил он их или нет. Рассказывал, попал в троих. Одному в шею. Тот сразу упал. И кровь прямо фонтаном.

– Это точно смерть.

– Одному в спину.

– В спину? – улыбнулся начальник стражи. – Мудрый был человек, твой дедушка.

– А ещё одному в грудь. С десяти шагов.

– Ну, значит и храбрости ему не занимать, – кивнул начальник стражи. – Три души забрал, трижды оправдал своё привлечение в рать, себя, как мужчину, перед лордом и родиной. Для ополченца это отличный результат. Я не знал твоего деда. Он видимо до меня тут был. Мой дед тоже воевал на той войне. Попал в плен, с него кожу сняли живём. Бескомпромиссное было время.

Произнёс он это без какого-либо пафоса, просто констатировал суровую реальность, слышались в его голосе что-то глубокое, глубинные эмоции, доступные лишь тем, кто много раз был в бою и знаком с потерей товарищей. Руна от его слов аж