– Вы заблуждаетесь. В течение всех этих двенадцати лет и до сегодняшнего дня он любил вас, и только вас одну.

– Подобное… подобное означает…

Кёко перестала плакать и подняла глаза на Кёгокудо. Ее взгляд как будто цеплялся за его черные одежды в поисках поддержки.

– Он был человеком, не умевшим хорошо выражать свои чувства. Ваши чувства лишь проходили друг мимо друга, так никогда и не встретившись, как две стороны неправильно застегнутой рубашки. Это случается сплошь и рядом, и в этом нет ничего необычного.

– Но в таком случае я… какой же глупой…

– Всё в порядке. Он обязательно простит вас. Однако, чтобы это произошло, вы должны все вспомнить.

– Вспомнить?

– Да. Об этом человеке. О той ночи. О том, что вы… сделали.

Зрачки Кёко расширились.

– Вы можете вспоминать медленно. Нет никакой необходимости спешить. Когда придет время, будет подан знак. И все будет прощено…

У меня зазвенело в ушах.

– Макио-сан появится.

Меня внезапно оглушил шум дождя, как будто повернули регулятор громкости радио.

Кёгокудо обернулся. Мне вспомнилось выражение «глаза как у волка», когда я встретил его взгляд.

– Сэкигути-кун, поскольку здесь натянута весьма досадная преграда, мне придется потратить на нее немного времени. С этого момента внимательно смотри за всем, что будет происходить, – ты должен все запомнить. Трудно сказать, есть ли у твоих слов ценность в качестве доказательств, но после того, как все закончится, ты должен будешь дать свидетельские показания. Итак, твое место здесь. – И Кёгокудо указал пальцем на предназначавшийся для меня стул в ногах у Кёко – из всех пяти стульев, расставленных в комнате, он также был ближайшим к двери.

Когда я сел, мой друг открыл дверь и пригласил остальных членов семьи Куондзи зайти внутрь.

Первой вошла Рёко – на ее лице не было ни кровинки. Она была такой бледной, что казалась почти прозрачной. Ее мать зашла следом, ее волосы были в беспорядке. На потупленном лице – выражение глубокой усталости. Зашел Найто – как всегда, беспокойный и взвинченный. Его расфокусированные глаза были налиты кровью, как будто он был с тяжелого похмелья; на лбу выступили капли пота, поблескивавшие, как драгоценные камни. У следовавшего за ним директора клиники лицо было красным, а глаза казались закрытыми.

Их походка была тяжелой, как будто они с трудом двигались в застоявшемся воздухе.

Следуя указаниям Кёгокудо, Рёко села ближе всех к изголовью кровати Кёко, рядом с ней – управляющая делами клиники, затем Найто и директор. Они сели в том же порядке, в котором заходили в комнату. Я взглянул на профиль директора клиники, сидевшего по соседству со мной. Его глаза были по-прежнему крепко зажмурены.

Указав каждому его место, Кёгокудо закрыл дверь: каждое его движение было необыкновенно медленным и размеренным. Затем он беззвучно вернулся и встал между Рёко и Кёко.

После этого без предупреждения начал читать нараспев:

– Но:-маку-сан-ман-да-ба-са-ра-да-сэн-да-ма-ка-ро-ся-та-я-со-ва-та-ра-я‐ун-та-ра-та-кан-ман!

Это была мантра[123]. От удивления все потеряли дар речи.

Кёгокудо сложил перед собой ладони, плотно переплетя пальцы. Раньше я слышал, что такой жест называется в буддизме школы Сингон[124] най-баку-ин – «печатью внутренней связи» и относится к разновидности мудр – ритуального символического языка жестов. Затем жест изменился: крепко прижатые друг к другу средние пальцы обеих рук были направлены вверх.

– Сансё кокю… великий демон-бог гор, услышь меня, сойди на землю, яви свой аватар, свяжи и изгони демонов и злых духов!

Сначала я подумал, что это были мантры тантрического буддизма Сингон. Однако на самом деле я ошибался. Это не было ни чтением сутр докё, ни синтоистскими молитвами норито. Скорее, это было похоже на заклинания. Или же он рассказывал старинную историю – моногатари. По мере произнесения магических формул его голос постепенно становился все громче:

– Свяжи и приговори то зло, что вредит дому Куондзи! Рин, хэй, то, ся, кай, тин, рэцу, дзай, дзэн! На битву собрались все воины и выстроились перед крепостью!

Я узнал заключительный набор слогов: это было ку-дзи – «девять слогов», или «девять ступеней могущества» – разновидность заговора на удачу, который произносят для того, чтобы отпугнуть злых духов. Произнося слоги, Кёгокудо, как катаной, пять раз вертикально рассек ребром ладони воздух, затем четыре раза горизонтально – это была так называемая «печать Асии Домана», легендарного оммёдзи, соперника Абэ-но Сэймэя.

– Гневный Фудо Мё-О[125], разжигающий пламя, Фудо Мё-О, рассекающий волны, Фудо Мё-О, возводящий горы, Фудо Мё-О, восхваляющий Будду, царь Фудо, приносящий добрые предзнаменования, недвижимый царь Индии, властелин гор и холмов, обрати все вспять, светлый царь Фудо, молю тебя, обрати все вспять…

Интонация заклинаний изменилась. В этот момент с госпожой управляющей делами клиники начало происходить нечто странное. Она внезапно задрожала, как в приступе лихорадки, затем подняла руку – как мне сперва показалось, страдая от непереносимой головной боли и желая надавить пальцами на углы глаз, но вместо этого ее ладонь прижалась ко лбу. Затем госпожа Куондзи закричала пронзительным голосом – ее слова были невнятными и отрывистыми, как будто все зубы у нее шатались в деснах:

– П… прекратите, пожалуйста. Это…

Кёгокудо перестал читать заклинания и внимательно посмотрел на пожилую женщину:

– Вы это уже когда-то слышали?

– Да, это…