У Макиавелли была улыбка, будто с картины Леонардо: загадочная, иногда лаконичная, но всегда как будто скрывавшая некую тайну. Как и Леонардо, Макиавелли отличался зоркой наблюдательностью. Он еще не прославился как сочинитель, но в родном городе его знали как автора очень разумных донесений, в которых четко разъяснялась расстановка политических сил, тактика и личные мотивы действий тех или иных правителей. Он стал весьма ценимым государственным служащим и секретарем флорентийской канцелярии.

Как только Макиавелли выехал из Флоренции, до него долетела весть о том, что Борджиа находится в Урбино — небольшом городе к востоку от Флоренции, между Апеннинами и Адриатическим побережьем. Борджиа захватил Урбино коварством: он прикинулся союзником, а потом внезапно напал. «Прежде чем кто-нибудь прознает, что он оставил одно место, он уже объявляется в другом», сообщал Макиавелли в донесении правительству, и умеет «втереться в чужой дом раньше, чем это заметит сам хозяин».

Как только Содерини и Макиавелли прибыли в Урбино, их препроводили в герцогский дворец. Борджиа умел разыгрывать из себя государя. Он принял посланцев в темном зале, где его бороду и рябое лицо освещала одна-единственная свеча. Борджиа потребовал, чтобы Флоренция оказала ему почет и поддержку. На сей раз опять удалось достичь туманной договоренности, и Борджиа обещал не нападать на Флоренцию. А через несколько дней после этой встречи (по одному из условий соглашения между Борджиа и Флоренцией, которое было заключено при посредничестве Макиавелли) Борджиа заполучил к себе на службу самого знаменитого художника и инженера Флоренции — Леонардо да Винчи[597].

Возможно, Леонардо поступил на службу к Борджиа по распоряжению Макиавелли и правительства Флоренции, которые решили таким образом выказать доброжелательность к этому завоевателю, — подобно тому, как двадцатью годами ранее его уже отправляли из Флоренции в Милан, чтобы оказать дипломатическую любезность Лодовико Сфорца. А может быть, отряжая Леонардо к Борджиа, Флоренция надеялась внедрить своего агента в его войска. Не исключено, что флорентийцы руководствовались обоими мотивами. Но в любом случае Леонардо не был просто пешкой в чьих-то руках или безвольным агентом. Он бы ни за что не согласился работать на Борджиа, если бы сам того не хотел.

На первой странице записной книжки, которую Леонардо взял с собой, отправляясь на службу к Борджиа, перечисляются предметы дорожного снаряжения: циркуль, портупея, легкая шляпа, альбом белой бумаги для рисования, кожаный жилет и «плавательный пояс». Последний предмет он описывал ранее, среди прочих военных изобретений. «Сделай жилет из кожи, чтобы он был двуслойным на груди, и пусть с обеих сторон будет кайма в палец шириной, — писал он. — Перед тем как броситься в море, надуй край жилета через отверстия в двойной кайме»[598].

Хотя Борджиа находился в Урбино, Леонардо вначале поехал из Флоренции на юго-запад, в приморский город Пьомбино, недавно захваченный армией Борджиа. По-видимому, Борджиа поручил ему произвести смотр крепостей, оказавшихся под контролем Борджиа. Помимо укреплений Леонардо интересовали способы осушить тамошние болота, а еще он, с легкостью переключаясь с практических инженерных задач на предметы чисто научного интереса и обратно, изучал движение волн и приливов.

Из Пьомбино он направился на восток, через горы, на другую сторону Апеннинского полуострова, попутно собирая топографические данные для карт, запоминая местные пейзажи и осматривая мосты, что в дальнейшем пригодится ему для «Моны Лизы». Наконец, в середине лета 1502 года он прибыл в Урбино к Борджиа. Со времени их первой встречи в Милане прошло почти три года.

85. Эскизы Леонардо, вероятно, изображающие Чезаре Борджиа.

Леонардо зарисовал лестницу урбинского дворца и голубятню, а еще сделал серию из трех рисунков охрой, изобразив, скорее всего, портрет Борджиа (илл. 85). Характерная для левши штриховка подчеркивает тени под глазами Борджиа; вид у него задумчивый и даже несколько удрученный, а кольца курчавой бороды закрывают половину лица, располневшего от возраста и, вероятно, рябого от сифилиса. Борджиа здесь совсем не похож на «самого красивого человека в Италии», как его некогда называли[599].

Возможно, вид у Борджиа был такой задумчивый оттого, что ему не давали покоя (и совершенно справедливо) мысли о французском короле Людовике XII, который в последнее время явно избегал поддерживать его, Борджиа, и, напротив, сулил защиту флорентийцам. Вокруг французского двора и вокруг Ватикана крутились интриганы, которых в разное время предал или оттолкнул кто-то из рода Борджиа, и вот теперь они все вынашивали планы мести. Примерно через неделю после приезда в Урбино Леонардо записал у себя в дневнике: «Где же Валентино?»[600] (Это было прозвище Борджиа, который получил от французского короля титул герцога Валентинуа.) Оказалось, что Борджиа, переодевшись рыцарем-госпитальером, тайно покинул Урбино с тремя верными стражниками и поскакал на север, чтобы вернуть себе благорасположение Людовика. И преуспел в этом.

Борджиа не забывал о Леонардо. Доехав до Павии, где размещался тогда двор Людовика, он выписал для Леонардо «паспорт», составленный в цветистых выражениях и наделявший его привилегиями и особыми правами проезжать куда ему вздумается. Документ этот датирован 18 августа 1502 года: