Внезапно – без обычного тщательного планирования – Хольцер рванул вперед, эффективный, как всегда. Он быстро-быстро начал перемещаться вдоль короткой стороны дома к террасе и стеклянной двери. Но вдруг замер, поначалу не понимая, почему. Это могло быть все, что угодно: какой-то звук, движение, опасность, которую он подсознательно ощутил… Ян быстро поднял взгляд к четырехугольному окну. Увидеть, что там внутри, отсюда он не мог. Тем не менее застыл на месте, с нарастающей неуверенностью. Может, это не тот дом?

Ян решил подойти поближе и заглянуть, на всякий случай, и тут… он оцепенел в темноте. За ним наблюдают. Глаза, уже однажды смотревшие на него, уставились стеклянным взглядом в его сторону из-за круглого стола. Ему следовало действовать – добежать до террасы, молниеносно ворваться внутрь и выстрелить; ему следовало в полной мере ощутить инстинкт киллера. Но Хольцер опять засомневался, не в силах выхватить пистолет. Он словно терялся перед этим взглядом…

Возможно, Ян оставался бы в той же позиции еще несколько секунд, не сделай мальчик такого, на что, казалось, был мало способен. Он издал пронзительный крик, от которого, казалось, задребезжали стекла. Только тут Ян, сбросив оцепенение, помчался на террасу и, ни секунды не размышляя, ворвался в дом прямо сквозь стеклянную дверь и выстрелил. Выстрелил, как ему думалось, с большой точностью. Но он так и не успел увидеть, попал ли.

Похожая на тень фигура метнулась к нему с такой скоростью, что Хольцер даже не успел обернуться или занять выгодную позицию. Он точно помнил, что снова выстрелил и что кто-то выстрелил в ответ. Больше Ян ничего подумать не успел, поскольку в следующее мгновение ударился всем своим весом об пол, а поверх него свалилась молодая женщина с такой яростью в глазах, какую ему никогда видеть не доводилось. Он инстинктивно отреагировал с той же злостью – попытался снова выстрелить. Но женщина действовала, как дикое животное, и вот она уже сидит на нем, поднимает голову… Бац. Ян не успел понять, что произошло. Вероятно, он потерял сознание.

Когда он очнулся, во рту ощущался вкус крови, а под свитером было влажно и липко. Наверное, его ранили. Как раз в этот момент мимо него проходили мальчик и женщина, и он попытался схватить мальчика за ноги. По крайней мере, ему так подумалось. Но, очевидно, его опять атаковали. Внезапно он ощутил острую нехватку воздуха.

Хольцер уже больше не понимал, что происходит. Знал только, что уничтожен и побежден. И кем? Какой-то девицей… Осознание этого стало частью его боли, когда он, закрыв глаза и тяжело дыша, лежал на полу среди осколков стекла и собственной крови и надеялся, что скоро все кончится. Но тут он вновь что-то уловил – голоса вдали. Когда он открыл глаза, то, к своему изумлению, увидел женщину. Она здесь. Разве она не ушла? Нет, она стояла прямо возле кухонного стола, на тонких мальчишеских ногах, и чем-то занималась. Тогда Ян напрягся изо всех сил, чтобы подняться. Своего пистолета он не нашел, но сумел принять сидячее положение – и тут же уловил, что в окне мелькнул Орлов. Хольцер опять попытался наброситься на нее. Но дальше этого дело не пошло.

Женщина взорвалась – так ему показалось. Она схватила несколько листов бумаги, с бешеной силой рванулась наружу и прямо с террасы плашмя бросилась вниз, в лес. Сразу вслед за этим в темноте затрещали выстрелы, и он пробормотал про себя, словно желая помочь: «Убейте этих сволочей!» На самом же деле помочь Ян уже больше ничем не мог. Ему с трудом удалось подняться на ноги, и он был даже не в силах интересоваться суматохой снаружи. Он лишь стоял, покачиваясь, думая о том, что Орлов с Уилтоном наверняка уложили женщину и ребенка, и, пытаясь радоваться этому, воспринимая это как реабилитацию.

Полностью поглощенный тем, чтобы держаться на ногах, Хольцер вяло покосился на стоявший перед ним стол. Там валялась масса мелков и листов бумаги, и Ян смотрел на них, ничего толком не понимая. Потом словно коготь вонзился ему в сердце. Он увидел самого себя – или, вернее, сперва увидел лишь злого человека, демона с бледным лицом, который поднял руку, чтобы убить. Лишь по прошествии нескольких секунд Хольцер сообразил, что демон – это он сам, и задрожал, охваченный ужасом. Однако оторвать взгляд от рисунка он не мог, рисунок словно гипнотически притягивал его.

Присмотревшись, Ян обнаружил, что там имеется не только какое-то уравнение – в самом низу; наверху небрежным, корявым почерком было написано:

Когда Арам Барзани из шведской оперативной группы в 04.52 утра вошел в дом Габриэллы Гране, он увидел огромного, одетого в черное, мужчину, лежащего на полу возле круглого обеденного стола.

Арам осторожно приблизился. Дом казался пустым, однако рисковать не хотелось. Совсем недавно им сообщили, что здесь, наверху, ведется интенсивная стрельба, а снаружи, с уступов скал доносились возбужденные крики коллег.

– Здесь! – кричали они. – Здесь!

Арам не понимал, к чему это относилось, и на мгновение засомневался: бежать ли ему к ним? Наконец он решил остаться здесь и посмотреть, в каком состоянии находится мужчина на полу. Вокруг него были осколки стекла и кровь. На столе кто-то разорвал в клочки лист бумаги и растер в порошок несколько мелков. Мужчина лежал на спине и слабым движением руки крестился. Теперь он что-то забормотал – очевидно, молитву. Язык напоминал русский, Арам уловил слово «Ольга» и сказал мужчине, что медики уже едут.

– They were sisters[80], – ответил мужчина.

Но это было произнесено так растерянно, что Арам не придал его словам значения. Вместо этого он обыскал его одежду, констатировав, что мужчина безоружен и, по всей видимости, ранен в живот. Свитер у него намок от крови, и выглядел мужчина подозрительно бледным. Арам спросил, что случилось. Сперва ответа не последовало. Затем мужчина прошипел еще одно странное предложение по-английски.

– My soul was captured in a drawing[81], – произнес он, казалось, начиная терять сознание.

Арам постоял еще несколько минут, чтобы убедиться, что мужчина не сможет создать им проблем. Но услышав, что персонал «Скорой помощи» уже на подходе, он оставил мужчину и вышел на скалы. Ему хотелось узнать, о чем кричали коллеги.

Снег продолжал валить, было скользко и холодно. Из расположенной пониже долины доносились голоса и звук моторов подъезжавших машин. Было по-прежнему темно и плохо видно, повсюду лежали камни и торчали ветки хвойных деревьев. Колоритный ландшафт, да и спуск с горы крутой. Воевать на такой местности явно нелегко, и Арама охватили недобрые предчувствия. Ему показалось, что стало удивительно тихо, и он не понимал, куда подевались коллеги.