Он вышел из-за угла и пошел за ними, стараясь не попадаться на глаза «этому типу». На его счастье, тот зашел в продуктовый магазин рядом с их двором. Тогда Дима быстро догнал девушку и преградил ей дорогу.

– Все больше небо серое, все меньше небо синее, – торопливо заговорил он, боясь, что она уйдет. – Люди гадают: что происходит с их небом? А оказывается, одна девушка небесной синевой себе глазки подкрашивает.

Она остановилась, посмотрела на него и неожиданно улыбнулась.

– Небо серое оттого, что зимой люди часто хмурятся и печалятся, – ответила она, приветливо глядя на него своими бесподобными глазищами. – Потому что им сыро и холодно. Вот если бы они почаще улыбались, и небо было бы светлее.

– Тогда я буду улыбаться день и ночь, – пообещал он. – Чтобы вам всегда было светло. И всех кругом уговорю делать то же самое.

Они стояли под кленом, росшим посреди двора. Как раз на том месте, где полтора месяца назад дождливым вечером он в первый раз поцеловал Марину. Но если бы ему сейчас об этом напомнили, он бы очень удивился. Марина? Какая Марина? Он не знает никакой Марины. То есть, он, конечно, знает, что есть такая девушка. Она живет в этом же доме и пишет хорошие стихи. Неужели он с ней целовался? Как жаль!

Лена смотрела на молодого человека и поражалась самой себе. Почему она не уходит? Она никогда не вела на улице разговоры с незнакомыми мужчинами. Вдруг она вспомнила, где видела его. Ну да – это тот парень, что залетел к ним в класс перед последним уроком. И замер, уставившись на нее. Она тогда еще отметила про себя, что он похож на белого медвежонка с бархатными глазами. На очень симпатичного медвежонка!

Какое у него лицо… домашнее, – думала девушка. – Как будто я его знаю давным-давно. Интересно, зачем он приходил в наш класс?

Она хотела спросить его об этом, но не успела.

– Наш пострел везде поспел! – услышала она за спиной сдавленный от ярости голос Гены. И увидев, как напряглось лицо молодого человека, с удивлением поняла, что они знакомы. И крепко ненавидят друг друга.

– Гена, иди домой! – приказала она, уперев в него взгляд. – Слышишь? Иди! Иди!

Этот взгляд развернул Гену на сто восемьдесят градусов, уперся в спину и заставил войти в подъезд. Он не хотел оставлять их вдвоем, но противиться ее взгляду не мог.

– Здорово выдрессирован! – восхитился Дима. – Я, было, уже приготовился к бою. Неприятный тип. И почему-то очень хочется его побить.

– Не советую, – быстро заметила Лена. – Не связывайтесь с ним. Вам его не одолеть. Он владеет самбо лучше, чем вы авторучкой.

– Подумаешь, самбо! Чихал я на его самбо! Я тоже не из хлюпиков – разряд имею. Он вам кто?

– Друг детства.

– Н у, если друг детства, тогда пощажу. Леночка, а чего мы тут стоим всем на обозрение? Давайте вашу сумку, да пойдемте-ка отсюда. Тут неподалеку есть неплохое кафе. Вы после уроков – устали, проголодались. Посидим, поедим пельменей, попьем кофе. Заодно и познакомимся поближе.

– А откуда вы меня знаете? И кто вы вообще?

– Вот там я вам все и расскажу. Не бойтесь, мне можно доверять – я хороший человек.

И Лена, не переставая поражаться самой себе, без слов отдала ему сумку с книгами, позволила взять себя под руку и пошла рядом, чувствуя на своей спине сверлящий Генин взгляд из окна.

– Ну рассказывайте, – потребовала девушка, когда они, усевшись за столик, сделали заказ. – Только правду и ничего, кроме правды. Я врунов не люблю. Узнаю, что соврали – все! Доверие потеряете раз и навсегда.

– А вам что – никогда не приходилось врать?

Она стала вспоминать. Вспоминала долго.

«Господи! – испугался Дима. – Неужели такая святая? С ангелами я еще не имел дела. Вспоминает совершенно натурально. Бедняжка – всю жизнь говорить только правду. Как же, наверно, это тяжко!»

– Может, и приходилось, – наконец, отозвалась она, – но сейчас не могу вспомнить. Нет, я согласна, иногда обманывать необходимо. Например, можно сказать больному, что его болезнь излечима, хотя на самом деле она смертельна. Или ребенку, что не будет больно, когда доктор сделает укол. Хотя ребенку лучше говорить правду, а то он перестанет верить взрослым. В общем, соврать можно, но только если это во благо.

– Так ведь все и врут во благо. Себе или другим.

– Я имею в виду: только другим. И не ради собственной выгоды.

– А что, собственная выгода это плохо? Я вот недавно читал – в «Комсомолке», между прочим, – что человек, который не любит себя, не может любить других.

– Н-не знаю, – она задумалась над его словами. Потом спохватилась. – Но вы мне зубы не заговаривайте. Ишь, куда увели! Рассказывайте, кто вы и откуда меня и Гену знаете.

«Боже, как она прекрасна! – думал Дима, поедая ее глазами. – Да, придется сказать всю правду. Иначе, когда она ее узнает от других… про нас с Мариной… может… может быть плохо. Мне».

– Как на духу! – заговорил он. – Меня зовут Дмитрий Рокотов, я учусь в сорок седьмой школе, тоже в одиннадцатом. В отличие от вас не отличник, но хорошист. Победитель областной олимпиады по информатике.

И тут он обрадованно увидел, как в ее глазах появился повышенный интерес. Неужели и она компьютером увлекается? Вот было бы здорово! Общие интересы – это так сближает.

– У вас есть компьютер? – спросила она.

– Еще какой! И лазерный принтер в придачу. Отец обещал еще сканер купить. А вы этим делом тоже увлекаетесь?

– Да, мы с мамой «Пентиум» купили. Правда, принтера у нас нет.

– Считайте, что уже есть.

– Спасибо. Но вы не уходите от темы. Так откуда вы меня знаете?

– Я и не ухожу. Я часто торчу на кафедре информатики в Политехе. Я туда уже фактически поступил – как победитель олимпиады. Достаточно все трояки на вступительных получить – и уже студент.

– А я, если медаль получу, буду только математику сдавать. Но ближе к делу.

– Как вы, наверно, знаете, там кафедры информатики и математики на одном этаже. А ваша мама, Ольга Дмитриевна Тур-жанская – профессор кафедры математики, и мне не раз приходилось с ней встречаться. Очень приятная женщина, и студенты ее любят, – ляпнул он наугад, чтобы подлизаться. И с удовольствием увидел, что попал в точку, – на ее лице мелькнула довольная улыбка.

– Понятно, – кивнула она. – А в наш класс зачем приходили? Если, конечно, не секрет.

– Какие от вас могут быть секреты? Приходил сказать вашей подруге Марине Башкатовой, что сегодня в три часа дня ее ждали на телевидении. Понимаете, она пишет хорошие стихи, а я к ним подбираю музыку и пою под гитару. Мы с ней вчера стали победителями фестиваля. Даже приз получили.

– Ну и что, сказали?

– Нет, – виновато признался Дима, – забыл. Увидел вас – и забыл. Каюсь. Понимаете, Лена, я встречался с девушками до того… до того, как вас увидел. И в любви им объяснялся. И даже целовался. В том числе и с Мариной. Я искренне считал, что ее люблю, – пока вас не встретил. Вы меня осуждаете?