– Вы знали Брэйка и не могли не быть в курсе его семейных дел. Что случилось с женой и детьми Брэйка, когда его посадили в тюрьму?

– Вы ошибаетесь, – произнес Фоллиот. – Я никогда не слышал ни о каких семейных делах Брэйка. Более того, не подозревал, что он вообще был женат.

Брайс вскочил и, глядя на него, воскликнул:

– Вы утверждаете, что ничего не знали о двоих детях Брэйка и о том… Невероятно!

– Почему невероятно? О чем вообще речь?

Брайс схватил Фоллиота за плечи и встряхнул его.

– Небом клянусь! – крикнул он. – Двое воспитанников Рэнсфорда – дети Брэйка! Неужели вы не догадывались об этом? Ничего не знали?

– Ничего! – ответил тот. – И при чем здесь вообще Рэнсфорд? Какова его роль? Я никогда не слышал, чтобы Брэйк упоминал о Рэнсфорде! Что за странную игру вы затеяли?

Но прежде чем Брайс открыл рот, Фоллиот вздрогнул, отодвинул своего собеседника в сторону и подошел к окну. Брайс тут же встал рядом. Фоллиот поднял дрожащую руку и указал в сторону сада.

– Смотрите, – прошептал он. – Что это означает?

Брайс взглянул в указанном направлении. Из-за увитой розами беседки появились несколько мужчин, которых вел один из садовников Фоллиота. И двигались они в сторону дома над колодцем. В одном из них он было узнал Митчингтона, а за ним следовали лондонский детектив и… Глассдейл!

Время приближалось к пяти часам, когда Глассдейл, оставив Фоллиота у ворот собственного сада, свернул с площади за угол в один из тихих переулков. Он бесцельно бродил среди затейливых старинных домов, но глаза его не различали ни фантастической архитектуры фронтонов, ни причудливо изогнутых каминных труб. Глассдейл напряженно думал. Внезапно он ускорил шаг и поспешил в полицейский участок, где попросил о встрече с инспектором Митчингтоном.

Инспектор вместе с детективом из Лондона собирались отправиться на станцию встречать Рэнсфорда по просьбе, содержавшейся в телеграмме. При виде Глассдейла они вернулись в кабинет Митчингтона. Глассдейл закрыл дверь и сообщил:

– Есть кое-что еще для вас, инспектор! Из-за событий вчерашнего вечера почти упустил из виду. Я говорю об этих таинственных преступлениях. Могу назвать имя убийцы.

– Кто же он? – резко спросил Митчингтон.

Глассдейл еще на шаг приблизился к полицейским и, понизив голос, произнес:

– Человек, известный здесь как Стивен Фоллиот.

– Вздор! – возразил инспектор. – Не могу в это поверить. Здесь какая-то ошибка!

– Никакой ошибки нет. Фоллиот – не его настоящая фамилия. На самом деле он Фалкинер Райе – человек, которого Брэйден, он же Брэйк, разыскивал многие годы, тот самый приятель, обманувший Брэйка и ставший причиной всех его бед. Он только что сам признался мне в этом, хотя и не прямо.

– Признался вам? И позволил уйти, чтобы рассказать об этом? – удивился Митчингтон. – Это еще более невероятное заявление, чем первое!

Глассдейл рассмеялся:

– Он думает, что может купить мое молчание. Заткнуть рот деньгами, если можно так выразиться. Ожидает, что вечером я снова приду к нему, чтобы окончательно уладить дело. Мне известно так много – я ведь опознал его по особым приметам, – что у него не осталось выбора. Уверяю вас, это он стоит за обоими убийствами. Но есть еще один человек.

– Кто он?

– Не могу сказать, потому что пока не выяснил. Но только Брэйк и его тоже хотел разыскать, – ответил Глассдейл. – Поверьте, я знаю, о чем говорю, когда обвиняю Фоллиота. И вам лучше что-то предпринять, пока он ни о чем не подозревает.

Митчингтон посмотрел на часы.

– Пойдемте с нами на станцию, – предложил он. – Доктор Рэнсфорд прибывает в город на экспрессе. У него есть для нас новости. Нам лучше сначала выслушать его. Господи! Фоллиот! Мне бы и в страшном сне такое не привиделось.

– Вы во всем убедитесь сами, – заявил Глассдейл, когда они двинулись в путь.

– Вероятно, доктор Рэнсфорд получил такую же информацию.

Рэнсфорд соскочил с подножки вагона, едва поезд остановился, и поспешил туда, где его ждали Митчингтон и Джеттисон. К своему удивлению, Митчингтон увидел у него за спиной старого Симпсона Харкера, который приехал вместе с ним. Инспектор пригласил всех в пустовавший зал ожидания и закрыл дверь.

– А сейчас, инспектор, – сказал Рэнсфорд, – вам придется действовать очень быстро. Вы получили мою телеграмму. Этим утром я отправился в Лондон по вызову из банка, куда Брэйден положил свои деньги по возвращении в Англию. Банковские служащие совместно со мной после смерти Брэйдена довели до конца расследование, начатое мною от лица Брэйдена – хотя он сам ничего не знал об этом – многие годы назад. В банке я встретился с мистером Харкером, тот прибыл туда в собственных целях. А теперь подведу итог. Много лет Брэйден, он же Брэйк, пытался разыскать тех двоих мужчин, которые обманули его. Фамилия одного была Райе, другого – Флуд. Я, в свою очередь, тоже вел их поиски. И наконец обнаружил следы. Оба живут в этом городе, и именно на их совести убийства Брэйдена и Коллишоу. Вы прекрасно знаете обоих. Райе – это…

– Мистер Фоллиот! – вмешался Митчингтон, указывая на Глассдейла. – Он только что сообщил нам. Он опознал в нем Райе. Но другой… Кто он, доктор?

Рэнсфорд посмотрел на Глассдейла, словно желая о чем-то спросить его, но потом все же ответил на вопрос Митчингтона:

– Второй человек – мужчина по фамилии Флуд – тоже вам прекрасно знаком. Это Фладгейт!

– Что? – воскликнул инспектор. – Соборный распорядитель? Невероятно!

– А вы вспомните, – продолжил Рэнсфорд, – что именно Фоллиот содействовал его назначению на данную должность вскоре после того, как сам поселился здесь. В общем, Фладгейт – это Флуд. Через него-то нам все и удалось установить. Выследить Райе оказалось сложнее. Он долго жил за границей, сменил фамилию и замел свои следы основательно. Лишь недавно нанятые мною детективы сумели во всем разобраться. Когда Брэйден приехал сюда, он узнал этих людей, а они его. И кто-то из них несет ответственность за смерти Брэйдена и Коллишоу. Улики пока косвенные, но они не оставляют места сомнениям. Что вы предполагаете делать немедленно?

Митчингтон задумался.

– Разумеется, займемся Фладгейтом в первую очередь, – заявил он. – Фладгейт живет поблизости, и мы направимся к его коттеджу. Если он увидит, что выхода нет, то признается.

Они покинули здание вокзала и через Хай-стрит направились к узкому переулку, застроенному небольшими домами. Здесь как раз дежурил патрульный. Митчингтон остановился, чтобы переговорить с ним.

– Фладгейт живет один, – сказал он, вернувшись к остальным, – в пятом коттедже. Сейчас время вечернего чая – мы застигнем его врасплох.