Фоллиот некоторое время курил, молча размышляя.

– Что ж, – сказал он, – надеюсь, вы не делились своими мыслями ни с кем больше?

– Ни с одной живой душой!

– Вижу, вы человек слова, и с вами можно договориться. Если выдвинуть разумные и выгодные для вас условия. Так ведь?

– Несомненно, – отозвался Глассдейл. – Если это будет в моих интересах.

Фоллиот немного помолчал, а потом похлопал его по плечу:

– У меня были личные причины назначить награду. Допустим, мой близкий друг имел несчастье навлечь на себя ненависть Брэйдена. И мне захотелось спасти его от последствий случившегося, а для этого необходимо первым узнать, если кто-то располагает информацией и захочет ею поделиться.

– Как сделал я, – кивнул Глассдейл.

– Да. А потому теперь в интересах моего друга, чтобы вы получили хорошее вознаграждение, но больше никому ни о чем не рассказывали.

– Будет разумным шагом с его стороны, мистер Фоллиот.

– Но вот только мой друг захочет знать абсолютно все, что вам известно об этом деле. Например, о тех двух мужчинах, которых Брэйден разыскивал. Он назвал вам их фамилии?

Глассдейл склонился чуть ближе к собеседнику, сидевшему рядом на скамье среди цветов.

– Да, он назвал мне фамилии, – прошептал он. – Одного звали Фалкинер Райе, а фамилия другого была Флуд. Этого достаточно?

– Вам все же будет лучше навестить меня еще раз сегодня вечером, – произнес Фоллиот. – Приходите ближе к закату к тем воротам, и я вас встречу. Красивые у меня розы, правда? – сменил он тему, когда они поднялись. – Я уделяю им почти все свое время.

Фоллиот проводил Глассдейла до ворот, а потом стоял и смотрел ему вслед, пока тот не свернул на тропу, ведущую к «Райскому уголку». Но когда уже собирался вернуться к своим розам, он заметил, что к нему через Клоуз направляется Брайс.

Брайс поспешно приближался к нему, а Фоллиот стоял в воротах своего сада, заложив руки за спину с видом добродушного, ничем не занятого джентльмена, готового уделить свое время любому. Он посмотрел на Брайса поверх очков, и во взгляде не читалось ничего, кроме любопытства. Однако будь Брайс не столь взволнован, он заметил бы, как приглашавший его войти Фоллиот внимательно осмотрел Клоуз и убедился, что на площади пусто. За исключением пары детишек, игравших под старым вязом рядом с другими воротами, и священника, двигавшегося по дорожке.

– Мне необходимо поговорить с вами, – сказал Брайс, когда Фоллиот запер ворота и повернул на тропинку, ведущую в данный угол сада. – Давайте найдем место, где нас никто не услышит.

Фоллиот молча повел его за собой, и вскоре они оказались около старой постройки из увитого плющом серого камня. Он открыл дверь ключом и жестом пригласил Брайса войти внутрь.

– Здесь очень тихо, доктор. Вы никогда тут не бывали, а я люблю это местечко.

Брайс, поглощенный своими мыслями, бегло оглядел помещение, в которое его привел хозяин. Это был квадратный маленький домик, построенный из потемневшего от времени камня. Пол, выложенный плиткой из известняка, за долгое время отполировали подошвами до гладкости мрамора. В самом центре вровень с уровнем пола располагалась крышка люка, снабженная тяжелым стальным кольцом вместо ручки. На этот люк Фоллиот и указал Брайсу.

– Под крышкой находится самый глубокий колодец в Райчестере, – объяснил он. – Глубина сто футов. Теперь уже пересох. Другой бы снес этот древний колодезный сарай, но только не я! Мне пришла в голову удачная мысль, как его использовать. – Фоллиот поднял руку и указал вверх на балки современного потолка из прочной древесины. – Укрепил крышу и превратил верх домика в уютное гнездышко, нечто вроде кабинета. Давайте поднимемся!

И он стал первым взбираться по лестнице, устроенной в углу нижнего этажа, а достигнув верхней площадки, открыл дверь и провел своего спутника в небольшую комнату. Стены покрывали плотные набивные обои, на полу лежал мягкий ковер, повсюду висели картины, на полках стояли книги и безделушки. Два огромных кресла выглядели достаточно глубокими, чтобы в них можно было даже лечь. Из окон открывался живописный вид на башни собора с одной стороны и на Клоуз – с другой.

– Прекрасное место, если захочется побыть в одиночестве, не правда ли? – произнес Фоллиот. – Летом прохладно, зимой тепло – здесь стоит обогреватель, изготовленный по последнему слову техники, если вы не заметили. Прихожу сюда, когда чувствую необходимость побыть вдали от всех.

– Самое подходящее место для подобных целей, – согласился Брайс.

Фоллиот указал гостю на одно из необъятных кресел, а сам повернулся к буфету, чтобы достать стаканы, сифон с содовой водой и тяжелый хрустальный графин. Потом кивнул на открытую коробку с сигарами, стоявшую прямо под рукой у Брайса, и начал смешивать пару напитков.

– Угощайтесь, – сказал он. – Табак отличного качества.

Передав Брайсу стакан и сев в другое кресло, Фоллиот спросил:

– Что же привело вас ко мне?

Раскуривший сигару Брайс видел сквозь легкую завесу табачного дыма невозмутимое лицо человека, сидевшего напротив него.

– У вас только что побывал Глассдейл, – тихо промолвил он. – Я заметил, как он уходил.

Фоллиот кивнул, но выражение его лица не изменилось.

– Да, доктор, – отозвался он. – Интересно, а что вы сами знаете о Глассдейле?

Брайсу доставляла удовольствие возможность поговорить с добродушным хозяином, которого он скоро собирался проводить на эшафот. Он поднял свой стакан и сделал глоток.

– Я знаю очень много, – ответил он, поставив стакан на стол. – Собственно, я и пришел, чтобы сообщить вам об этом.

– Слишком общее выражение, – заметил Фоллиот. – Вы сами накладываете тем самым на себя ограничение. Что вы имеете в виду, говоря «очень много»?

– Я имею в виду все последние дела. Меня они заинтересовали по личным причинам. С тех пор как тело Брэйдена было найдено у подножия лестницы в «Райском уголке», я стал вести свое расследование. И выяснил любопытную информацию.

Фоллиот положил ногу на ногу и стал покачивать мыском ботинка.

– Вот как! – воскликнул он после паузы. – Значит, вы действительно много знаете, доктор. Не хотите поделиться со мной?

– Да, – ответил Брайс. – И как раз пришел кое-что вам рассказать, когда заметил, что вас посещал Глассдейл. Потому что я сам беседовал с Глассдейлом утром.

Фоллиот промолчал. Но от Брайса не укрылось, как его спокойная, почти безразличная манера держаться начала меняться – он уже ощущал внутреннее беспокойство.

– Расставшись с Глассдейлом около полудня, – продолжил Брайс, – я даже не предполагал, что он отправится на свидание с вами. Однако нетрудно догадаться, отчего у него возникло подобное намерение. Я дал ему по экземпляру двух листовок с объявленными вознаграждениями. Несомненно, он решил, что сможет еще подзаработать, а потому явился сначала в город, а потом и к вам.