Я уже подумывал, не пора ли отказаться от услуг секретаря-австралийца, зачем он нам, только стесняет, мешая вести откровенные разговоры.

Но, поскольку в наши планы входило и посещение иных стран «свободного мира», мы решили пока что парня не прогонять. Тем более что из их с Сашкой негоции на биржах антиквариата проистекала очевидная финансовая польза. Капиталы наши давно превысили миллион червонцев, и пора было вкладывать их в иные проекты, сулящие быструю, надежную и легальную прибыль.

Если оставалось время, я еще несколько часов, уже лежа в постели, изучал местную новейшую историю, теперь в трактовке российских ученых.

Ноябрь 2055 года.

Москва.

…Ранним вечером я, выйдя из библиотеки, стоял на углу Трубной площади, соображая, идти к гостинице через Петровский бульвар и Тверскую или прогуляться переулками.

Погода была так себе, с низкого неба сыпалась ледяная крупа, брусчатка покрылась прозрачной корочкой льда. Гололеда я не боялся, фабрика «Скороход» выпускала специальную зимнюю обувь вроде галош, обеспечивающую стопроцентное сцепление, по типу мушиных лап. При должной сноровке в них можно даже бегать по стенам, если суставы и связки выдержат.

Светили сквозь голые ветви лип приятного теплого тона фонари, и что-то мне подсказывало, что ближе к ночи пойдет крупный мягкий снег.

Кстати, и здесь метеорологи оставались точно такими же гадателями по внутренностям животных, как и в древнем Вавилоне.

Единственно известные в истории случаи 90-процентной точности прогнозов погоды для дальней авиации приходятся на 1941–1945 годы. Без спутников и прочих новомодных штучек синоптики ВВС почти не ошибались, и «Пе-8» с «Ил-4» бомбили Берлин без помех со стороны облаков.

Правда, по приказу товарища Сталина за ошибку в прогнозе тогда карали как за саботаж. Может быть, отсюда и результат? И моральные стимулы иногда важнее даже объективных обстоятельств?

А вообще говоря, глобальные прогнозы тоже не оправдались. Мне приходилось не раз читать, что ждет нас в будущем и парниковый эффект, и озоновые дыры, и таяние полярных шапок с неизбежным затоплением половины суши. Климат же здесь, пройдя какие-то непредсказанные циклы, вновь вернулся к состоянию первой половины прошлого века.

— Господин Ньюмен? — услышал я за спиной мягкий голос. Обернулся. Два очень хорошо одетых (по-здешнему) мужчины, в длинных крапчатых пальто, неизвестно каким образом сумевшие приблизиться ко мне незамеченными (разве из ближайшей подворотни только что выскочили), стояли так, что возможная попытка сопротивления исключалась почти начисто.

Да я и не собирался, хотя кое-какие хитрые способы, неожиданные и для этого времени, у меня имелись.

— Что вам угодно? — В данном случае вопрос, заданный по-английски, был уместен.

— Нам угодно передать вам приглашение от весьма уважаемой и почтенной особы встретиться для беседы.

Они, как здесь повсеместно принято, говорили по-русски, невзирая на национальность собеседника. Как в наше время — американцы везде говорили по-английски. Лично мне это прибавляло уважения к параллельным соотечественникам.

И прикидываться непонимающим тоже было глупо. Наверняка сотрудникам спецслужб, а что ребята принадлежали именно к ним, я не сомневался, нетрудно проверить мою библиотечную карточку.

Я только спросил, скорее в виде шутки, особа которого пола имеется в виду. Для меня это слово больше ассоциируется с женским.

Стоявший слева, руки в карманах, парень только коротко хмыкнул, а другой, наверняка старший по званию и должности, совершенно спокойным, даже назидательным тоном пояснил, что в упомянутом мной смысле данный термин тоже употребляется, но одновременно означает лицо, занимающее высокое положение и пользующееся уважением.

— Венценосная особа, например.

— Так меня что, приглашает на беседу царь?..

— Что вы умный, мы и так знаем, поэтому дурака валять как бы и незачем, — неожиданно ответил тот, кто стоял слева. А я было подумал, что это просто не претендующий на самостоятельную роль опер.

— Жене позвонить можно? — спросил я, памятуя об общепринятых правах человека. Нынешняя же Россия, как я знал, относилась к числу весьма правовых государств.

— В принципе возражений нет. Звоните. Встретили, мол, коллег-историков, с которыми завязалась интересная дискуссия на тему аналогичных исследований, и приняли приглашение продолжить ее в приватной обстановке…

— Что, именно такими словами говорить? — не без иронии осведомился я. — А вдруг…

— Господи, сэр Эндрью, вы что-то плохое, не иначе, подумали. Нет, у нас не Китай, у нас так не делается. Как вы захотели, так и скажите. Если желаете — можете и по-другому. Пистолетик ваш, кстати, можете при себе оставить и телефончик тоже. На самом деле — побеседуете с тем, кто вас пригласил, долго ли, коротко, мы не знаем, и отправитесь домой… Возможно, с большой для себя выгодой…

Совсем немного подумав, я им поверил.

Все равно ведь. Если что — выстрелить я первым всегда сумею. И они, в свою очередь, если потребуется, найдут способ взять меня тепленьким там и тогда, когда им заблагорассудится.

Главное же — из отеля ни девчатам, ни Сашке никуда не деться. В чужое время, в чужой стране четыре пистолета не защита против организованной силы, хоть государственной, хоть криминальной.

Отнюдь не завязывая глаз, меня проводили совсем близко, буквально через дорогу, к трехэтажному дому стиля модерн, вплотную примыкающему правой стеной к ограде действующего Рождественского мужского монастыря.

Пока шли — я впереди один, свободно, сопровождающие чуть позади уступом, изображая ничем не связанных случайных прохожих, я все пытался сообразить, к какой же категории служивого народа относятся эти ребята.

Ни армейцами, ни бандитами они не были, это однозначно. Семьдесят лет не такой срок, чтобы сменились у русских людей психотипы.

Если мы с Сашкой, попав на 64 года назад, вполне успешно изображали царских жандармов, сумели обмануть таких асов сыска, как Агранов и Трилиссер, то и 70 лет вперед ничего принципиального в натуре людей не изменили.

Но в то же время эти парни принадлежали к организации, которая с детства прививает определенные черты характера и динамические стереотипы, сиречь набор автоматических двигательных реакций на изменения внешней среды.

Вы же всегда отличите манеру переключать скорость на автомобиле у опытного водителя и у новичка, вчера получившего права?

А я могу это сделать в отношении любого человека в любой ситуации.

Так вот, по известным мне аналогам, я скорее всего причислил бы моих «конвоиров» к выпускникам или Императорского Морского, или Пажеского корпуса. Заведений, куда принимали детей, уже имеющих отличное домашнее воспитание, с восьми-десяти лет и выпускали в девятнадцать отполированными, отточенными человеческими экземплярами, пригодными на любое профессиональное применение и в то же время знающими, что такое честь, совесть и иные не осязаемые чувствами звуки.