И все? Анри Леконт почувствововал себя так, словно его обокрали. Все стало скучным и совершенно неинтересным. Он подумал, что следует предупредить Мари-Жаклин, и вещи собрать надо. Но это уже мелочи, жалкая суета. Впереди Монмартр, книги про Капитана Астероида, вечера, когда с трудом сдерживаешься, чтобы не утонуть в омуте воспоминаний. А если не удастся, если захлестнет, то из дверей подъезда выйдет уже не он, а Симплекс. Или Жюдекс, если станет совсем плохо.

* * *

После пятой поездки на окраины он заставил себя остановиться. Bergmann Simpleх тщательно смазал, забил ствол солидолом. Оружие и принадлежности отвез на кладбище, спрятав возле могилы отца в старом заброшенном склепе.

Хватит! Последний выстрел явно лишний. Мальчишке и шестнадцати еще не было. Да, нож в руке, но следовало просто напугать…

Тварь ли он дрожащая? Если такие мысли, то, конечно, тварь.

В газетах ровным счетом ничего, словно пристрелили нескольких бродячих собак.

Анри Леконт, изучив криминальную колонку, перевернул шелестящий лист. Вот это иное дело! Светская хроника, графы, маркизы, бароны и просто жирные поросята. Этих стрелять — себя не уважать. Пусть сначала поплачут, в ногах поползают. Пусть ботинки целуют!

Виконт, что забрал Инессу, станет последним, его по особой программе. Сладкое — на десерт.

Читаем! Знаменитый светский лев Андре Журье приземлился на аэродроме Ле-Бурже после перелета из Вены… Интересно, интересно!..

* * *

— После предыдущего приключения отец грозился упечь меня в психиатрическую больницу, — задумчиво молвила Мари-Жаклин. — Правда, все ограничилось ссылкой к тетушке в Анжер на месяц, где я чуть не умерла от скуки. Можно, конечно, переехать к маме, но ее третий… Нет, четвертый муж — садист и извращенец, к тому же два моих малолетних сводных братца, которые все время орут.

Бывший учитель вспомнил, что Жаклин была чуть ли не самой активной при создании Лиги по Борьбе с Родительскими Разводами. Не помогло!

— А еще отец может урезать мне содержание, это куда хуже, чем сумасшедший дом.

Анри Леконт промолчал. В этот вечер его бывшая ученица уже успела поговорить буквально обо всем, лишь по поводу их будущей встречи в Париже ни слова. Он не настаивал. Бывшему шефу объекта помощница уже без надобности.

— Только бы не заставили давать подписку о неразглашении. Так и тянет поделиться с подругами. Нет, не о воздушных сражениях, о том, как я превратила самого скучного в мире любовника в зверя. Всего на одну ночь, увы.

В иное время бывший учитель мог и обидеться, но сейчас только усмехнулся.

Жаклин отмахнулась.

— Опять Бодлер? С тобой, Леконт, иногда бывает тоскливо, как со старым учебником. Был бы ты… Да хоть маньяк! У Жюдекса все-таки есть воображение.

— И право он имеет, — согласился бывший учитель, не желая спорить.

Настроение и вправду было лирическим. День прошел суматошно. С майором больше общаться не пришлось, зато несколько часов проскучал с мадам Делис. Директор пригласила его в кабинет и выложила на стол дюжину бумаг, которые требовалось подписать. Внимательно их изучив, Леконт поставили подписи на трех, после чего принялся отбиваться от настойчивых расспросов. Более всего энтузиастку краеведения интересовало, что именно оставят музею в качестве будущих экспонатов. На оружие не претендовала, но от прожектора точно не отказалась. А еще фотографии, ей же строго запретили снимать! Нужно прямо завтра перед отъездом, сделать групповое фото…

Экспертов пригласил к себе дядя, за что бывший учитель был ему весьма признателен. Военные не надоедали, так что после обеда заботы сами собой кончились. Вечер же выдался как по заказу — ясное небо, бледные осенние звезды, чистый прозрачный воздух… Порадоваться бы, только на душе…

— Не провожай! — Мари-Жаклин повернулась, взглянула с легкой улыбкой. — Подводим черту, учитель. Больше у тебя мне учиться нечему.

Анри Леконт поглядел ей вслед и вновь вспомнив Бодлера. Да-да, он, бывший учитель-словесник, книжный червь, старый учебник без обложки. Но Бодлер все равно велик!

— Леконт!

Крик ударил в уши. Мари-Жаклин, успевшая отойти всего на несколько шагов, остановилась, посмотрела куда-то в небо.

— Там! Там!..

Он взглянул и не поверил своим глазам. Небо исчезло, вместо звезд — густая черная тень. Не туча, что-то неровное, но с четко очерченными краями, отдаленно похожее на грубо вырубленный лист металла, протянувшийся от горизонта к горизонту. Вначале Леконт подумал, что ему просто чудится, но тут вспыхнул прожектор Речной Анны. Желтый огонь высветил неровную ребристую поверхность, покрытую странными выступами и углублениями, словно по металлу долго били тяжелым молотом.

Вспышка! Белый луч ударил из поднебесья и прожектор погас. Завыла сирена, которую тут же заглушили звуки выстрелов.

— Жаклин! Сюда, сюда!..

Майор Грандидье прав, щель в земле никак не защита, только иного ничего у них нет.

Бывшая ученица замешкалась, все еще глядя в небо, и он подбежал сам. Схватил за руку, потащил. Бежать недалеко, всего два десятков шагов.

— Беги, Жаклин, беги!..

Сзади по-прежнему стреляли, кто-то отчаянно кричал, а незадачливый шеф объекта думал о том, что новому мосту, поезду и архитектору, кажется, очень не повезло. Не обошлось!

Сейчас, сейчас… Есть, вот она! На дне наверняка полно воды…

— Прыгаем!

Толкать в спину все же не стал, помог спуститься. Услыхав снизу приглушенное: «Ай! Здесь мокро!», усмехнулся и прыгнул следом, но прежде, не удержавшись, поглядел назад.

Небо светилось. По литой поверхности скользили белые огоньки, слышался ровный мощный гул. Теперь это уже не лист, гигантская плита, готовая обрушиться и погрести всех и вся под своей неимоверной тяжестью. Прямо сейчас, сейчас…

Анри Леконт, отогнав жуткое наваждение, мягко спрыгнул вниз. Что-то хлюпнуло, ботинки немедленно наполнились водой.

— Ты это специально, да? Специально? — чуть не плача, причитала Мари-Жаклин. — Отомстить захотел? Теперь я грязная, я ногу ушибла, каблук сломала…

…Земля дрогнула, в узкую щель ударило белое пламя. Уши перестали слышать, в горло плеснул раскаленный ветер. Леконт все же успел толкнуть свою ученицу в липкую чавкающую грязь и упасть сверху. И тут ударило снова, на этот раз уже в полную силу, без пощады.