— А у Германского сопротивления — есть!

— Да! — Мельник жестко усмехнулся. — И только благодаря вам, доктор. Открою секрет: я регулярно получаю сводки тайной полиции, но там по сравнению с вашими материалами мизер. Поэтому…

Помолчал немного, затем резко кивнул.

— Работу продолжаем и форсируем. Теперь у нас появятся средства, мы сможем платить наиболее интересным и перспективным источникам. Но осторожность и еще раз осторожность! Пока вас, насколько мне известно, если и подозревают, то исключительно в недостаточной лояльности. Не страшно, есть указания сократить превентивные аресты до минимума, в кацеты направляют в основном криминал… А теперь слушайте! Гиммлер ушел, расклад в банке с пауками изменился…

* * *

Политика всегда политика, даже в далеком XV веке, который будущему доктору довелось всерьез изучать. Жестокость, ложь, нарушенные клятвы, чужие войска, переходящие границу без объявления войны. И, конечно, власть, вникнув в суть которой и познакомившись с ее носителями, так и хочется записаться в анархисты. Однако в ХХ веке все воспринимается как-то особенно мерзко. Лучше уж Гёц фон Берлихинген, чем Эрнст Рём. Адская кухня Рейха поначалу мало интересовала, что тот фюрер, что этот. Но — пришлось, мальчик Нильс должен понимать, о чем рассказывают любопытные гуси. Ничего сложного, если подумать, верно сказал Мельник — банка с пауками. Вначале прикончили слишком возомнившего о себе Геббельса, не желавшего отдавать пост гауляйтера Берлина. Теперь настала очередь Гиммлера, попытавшегося взять под контроль все силовые службы Германии. И без того носителя пенсне не слишком любили, создание же РСХА стало последней каплей.

— К тому же Агроном оказался не слишком осторожен, приказал арестовать агентуру одной великой державы. Ему не простили.

Доктор Иоганн Фест согласно кивнул, про великую державу ему уже рассказывали. Интересно все же, Штаты или Россия? А вот Агроном — нечто новое, так Гиммлера при нем еще не величали.

— Но это уже прошлое, камрад Нильс, мы смотрим в будущее. Ключевое звено РСХА — 4-е управление, бывшая Государственная тайная полиция. Название будет другое, может, и без него обойдутся, управление — и все. По сути же, контрразведка создается заново. Геринг хотел поставить шефом Дильса, но тот человек из прежних времен.

— И кого назначат?

Спросил больше для поддержания разговора. Не все ли равно, как зовут очередного демона из адской бездны?

Мельник широко улыбнулся.

— Уже назначили. Вчера! Оберштурмбанфюрер Харальд Пейпер.

Имя лязгнуло, словно винтовочный затвор. Доктор Фест помотал головой. Пейпер? Харальд Пейпер?

— Но… Харальд Пейпер — начальник штаба Германского сопротивления!

Мельник вновь усмехнулся. Даже не усмехнулся, оскалился.

— Нет, доктор Фест. Харальд Пейпер — это я!

Резкая боль в левой ладони. Еще ничего не понимая, он поднял руку, взглянул. Пентаграмма в круге. Кожа вокруг рисунка уже успела покраснеть…

* * *

Тихо, тихо, только капли дождя зло и равнодушно раз за разом ударяют в оконное стекло. В пепельнице догорает забытая папироса. Слова падают тяжело, каждое бьет точно в сердце. Не убежать и уши не закрыть.

— Последние пять лет, доктор, я занимал должность офицера для особых поручений при рейхсфюрере СС. Особые значит именно особые, приходилось порой заниматься совершенно невероятными вещами. Германское сопротивление мы придумали вместе с Агрономом. Я уже вам, кажется, говорил, что если все удастся, то это станет самой удачной моей операцией. Теперь уже можно сказать — удалось! Подполье в Рейхе фактически под нашим контролем, ручное и послушное, всех неугодных и опасных регулярно выжигаем, словно сорняки.

«В подполье можно встретить только крыс», — подсказала память. Вероятно, так и есть, Харальд Пейпер возглавляет штаб Германского сопротивления с первого дня.

— Скоро будет достигнут идеал, врагов Рейха станем выращивать сами, поливать, окучивать и, понятно, сажать. Мне очень нравится, как Сталин организовал свои Московские процессы. Время костоломов, выбивающих показания, прошло, папаша Мюллер погиб очень и очень вовремя.

Папироса окончательно погасла, Мельник достал новую. Негромко щелкнула зажигалка.

— Теперь о вас, доктор Фест! Все эти глобальные перемены нашего друга Нильса и его сообщника Левеншельда никак не коснутся. Работайте дальше, расширяйте агентурную сеть, деньги, как я уже сказал, будут. И регулярно присылайте отчеты.

— Куда именно? — не выдержал он. — Прямиком в стапо?

Мельник едва не закашлялся.

— Не поминайте! Но если уж так ставить вопрос, вы работали на стапо с первого же дня. Наиболее интересные выдержки из ваших материалов я регулярно направлялись Гиммлеру и не только ему. Но — цените! — про Нильса пока знаю только я. Пока! Улавливаете возможную перспективу?

Доктор Фест, не выдержав, тоже вытащил сигарету. Угадывать нечего, скоро уцелевшие подпольщики станут называть имена предателей. Мельник знал все заранее. Так и будет, победят они или нет, именно на них, правых и неправых, свалят все преступления и грехи. Оправдываться будет уже некому.

— Понял! — выдохнул Нильс. — Вы объяснили все очень доходчиво, камрад Мельник.

Затушив сигарету, встал, без особой нужды поправил пиджак. Левая ладонь горела огнем. Время расчета.

— Вы предложили мне выбор между позором и смертью. Но если я выберу позор, то получу и позор, и смерть.

— И в ином случае так будет, — Харальд Пейпер тоже встал, держа папиросу в пальцах. — Только о вашем позоре буду знать один я.

Доктор Фест заставил себя улыбнуться.

— Ну, что ж, камрад Мельник, решение вы подсказали сами. Только вначале один маленький вопрос. Где Гиммлер?

— Ничего себе маленький! — Харальд Пейпер покачал головой. — Историки будущего голову себе сломают. Скажем так, я Агроному очень обязан. Ему понадобилась помощь, и я помог. Все прочее — операция прикрытия. За самого Гиммлера можете не волноваться. Достаточно?

— Вполне!

Вот, значит, какого Дьявола вызывал Генрих Гиммлер!

Рука уже в кармане пиджака — правом, именно туда он только что сунул сигареты. Солдат Германской имперской армии не учили стрелять из пистолета, но плох тот фронтовик, который через год не освоит все, что способно убивать.

Предохранитель…

В последний миг Мельник что-то почувствовав, отшатнулся, попытался закрыться ладонью, но черный ствол уже смотрел ему в лицо, палец лежал на спусковом крючке…

— Противиться неразумно, демуазель де Керси, — бажюль скривил губы в улыбке. — Более того, бессмысленно. Все делается исключительно в ваших интересах.