— Ну?

УАЗ вильнул, прижав их всех к правому борту, и встал как вкопанный. Все трое выскочили из открытой кабины и помчались вперед. Один из «Ту» полыхал, как огромный факел: пламя било даже из кабины. Второй, «Александр Молодчий», горел лениво, почти невидимо сочась короткими язычками из одиночной крупной пробоины в левой плоскости. Явно выгорала смазка устройств механизации крыла, да добавляла серого дыма медленно тлеющая изоляция проводки. Противопожарные перегородки не давали огню распространяться быстро, но на «мертвой» машине с обесточенной бортовой сетью мощная автоматическая система пожаротушения не действовала. Часовой, закинув автомат за спину, догадался вручную подтащить к бомбардировщику техническую лестницу и теперь заливал пламя 14-литровым углекислотным огнетушителем. Еще штук пять таких же валялись прямо под ступенями. Над крылом громадного стратегического бомбардировщика фигура бойца в серой шинели смотрелась как птичка на спине носорога. Но при всей своей оглушенности старший прапорщик был глубоко впечатлен тем, что хрупкого телосложения парень сумел затащить несколько весящих по 30 килограмм бандур на такую высоту. Вообще-то каждый огнетушитель был снабжен колесами, но по лестнице его все равно надо было поднимать на себе. Пеногенератором же боец пользоваться явно не умел. Когда майор со старшим прапорщиком потащили его распылитель вперед и вверх, парень обессиленно спрыгнул со ступенек лестницы и присел на корточки, опустив голову и мотая ей в разные стороны, почти как лошадь.

— Готов?! — проорал майор и не глядя отмахнул назад. Старший лейтенант у узла не потерял ни секунды, пена уже пошла. Из насадки распылителя выкинуло негустую, рыхлую шапку, но через секунду из нее уже перла ровная, сильная струя, сразу закидавшая пламя на всю глубину.

— Давай! Давай!

Работать на высоте почти десяти метров было тяжело: под порывами ветра они вдвоем едва ворочали распылитель влево и вправо, заливая легко пробивающиеся через пену языки огня и отворачиваясь от жара, вони и летящих им в лица клочьев мокрых пузырей. Судец скалился, ловя взгляд майора: они побеждали. При этом половина заслуг принадлежала, ясное дело, часовому.

— Еще!

По мнению старшего прапорщика, майор был совершенно прав: кашу маслом не испортишь. Огня пеной тем более.

Сзади был какой-то шум, но только сейчас Судец нашел время обернуться. В нескольких десятках метров от них стояли уже три машины. Одной был тот же УАЗ-69 с содранным тентом, на котором они приехали. Другой — такой же полноприводник, но окрашенный в серое с пятнами и с целым тентом, а третьей — громадный пеноподъемник на базе Вольво FL6. С борта уже прыгали фигуры в брезенте и касках с поднятыми щитками, и кто-то старший орал во весь голос, требуя быстро дать ему обстановку.

Майор крутанул рукой в воздухе, и Енгалычев вырубил подачу. Пена буркнула еще пару раз, и струя начала опадать, а через секунду или две иссякла совсем.

— Здесь все! Второй давайте!

Судец не рискнул прямо сказать майору, что второй бомбардировщик тушить смысла нет, — разве что запчасти потом снимать. Майор имел два просвета на погонах, а у него их не было ни одного, поэтому разевать рот ему не полагалось. Но его беспокоил полученный приказ, и он счел это достаточным основанием для возражения.

— Товарищ майор!

— Да! Сворачивайся!

— У меня приказ капитана Копытова, командира наземного экипажа Б/н 16, — обежать со старшим лейтенантом все расположение машин полков. Если кто-то горит так же слабо, лучше тушить именно его. Время идет.

— Еще как ты прав, прапорщик. Едрить его, это время… Старший расчета!

— Я!

— Ко мне!

— Есть!

Майор спрыгнул с последних ступенек лестницы и принял у старшего прапорщика распылитель на вытянутые вверх руки. К ним подбежал высокий офицер: знаков различия на пожарной робе не было, но крупный желтый шеврон на плече и яркая красная полоса на шлеме указывали на его статус. Кинул руку к виску.

— Старший расчета лейтенант Березовский.

— Слушай приказ, старший. Отставить тушение борта 02. Свернуть рукава, выдвинуться к расположению прочих машин полков. Провести пожарную разведку по двум направлениям, используя оба автомобиля. Доложить штабу результаты. Тушить лишь те машины, которые хотя бы в принципе покажутся вам ремонтопригодными. Выполняйте!

— Товарищ майор, разрешите?

— Слушаю.

— Разведка проведена по данным мониторирования. Наш приказ был как раз идти к борту 07; вы просто успели раньше.

— Что?

Было видно, что летчик не понял, и лейтенант объяснил:

— Видеонаблюдение по всему полю же. И работает до сих пор, кабели целы. Пожарный оперативный штаб не пострадал, там капитан Иванов. Он четко нас навел именно сюда. И саперы по расчетам по полю погнали. Много неразорвавшихся боеприпасов, опасно.

— Молодцы. Свой приказ отменяю. Делай, что считаешь необходимым.

Майор был явно впечатлен тем, что кто-то профессионально сработал в том бардаке, из которого он выбрался. Умелые и эффективные действия часового были только первым примером. Возможно, не все так и плохо в нашей армии.

— Не знаешь, сколько машин уцелело?

— Не знаю точно, товарищ майор. Из «сто шестидесятых» пара цела абсолютно точно, их вообще не задело. Один вот. На еще один пошло два полных расчета одновременно с нами. Больше не знаю, но «девяносто пятых» вроде бы сколько-то тоже цело.

— Хорошо…

Лейтенант посмотрел как-то странно. Что он думает по поводу «хорошо», было написано у него на лице. Он вновь козырнул и полез вверх по лестнице. Разумеется, командир пожарного расчета в принципе не мог поверить офицеру летного состава и должен был осмотреть ликвидированный очаг пожара сам. Уцелевший Ту-160 даже с поврежденным крылом стоил теперь как чистое золото. Если в полку осталось два целых и два ремонтопригодных «стратега» (за один Судец мог поручиться), то успех ракетного удара противника был все же не совершенно полным. Полным на три четверти минимум, но все же не до конца. Само это значило так много, что доходило сразу. Даже пара ракетоносцев с хорошими экипажами способна сотворить так немало, что кому-то будет и «через край».

Старший прапорщик, техник авиационного и радиоэлектронного оборудования Виктор Судец совершенно не являлся знатоком оперативного искусства и тактики применения сверхзвуковых стратегических бомбардировщиков-ракетоносцев. Но он не был глухим, не был слепым, поэтому увиденное и услышанное им за последние двадцать лет в совокупности давало очень яркую картинку. При верном планировании маршрута, над океаном Ту-160 были практически неперехватываемы. Над Северным Ледовитым — почти гарантированно. При этом они несут ракеты, способные достать северную часть территории главного миротворца планеты почти непосредственно из воздушного пространства Гренландии. И донести большой 200-килотонный привет всем любителям свободы и демократии в уже ставшем привычным неортодоксальном прочтении. Каждый Ту-160 несет по 12 таких «приветов». Если хотя бы треть ракет останется неперехваченной, это 8 городов, по 12–13 «Хиросим» на каждую. 4 миллиона человек гарантированно превращаются в пепел непосредственно в момент подрыва, еще половина от этого числа умирает в течение следующих пяти лет. Ну?