Одновременно с высадкой групп для осмотров судов малые броненосцы ошвартовались к причалам верфи и прямо под начинавшимся шрапнельным обстрелом с полевых батарей, развернутых на противоположном берегу бухты где-то за городом, высадили свои десантные роты. Такой наглости от нас явно не ждали, и отбиваться оказалось некому. Десантники, разгоняя рабочих стрельбой в воздух, действуя нагло и быстро, разрушили подрывными зарядами шлюзы и механизмы доков, подожгли строения вокруг них, а все, что стояло внутри, тоже подожгли и привели в негодность.

Затем, после подвоза катерами все той же трофейной взрывчатки, взорвали котлы, машины и корпуса достраивавшихся на плаву миноносцев. Слипы со строившимися кораблями, огороженные высокими деревянными лесами, заготовленные пиломатериалы и прочее дерево, так же как и эллинги верфи, облили остававшимся керосином в нескольких местах и подожгли, сразу вернувшись на корабли. Пришлось спешно эвакуироваться, так как охрана верфи, усиленная гардемаринами Военно-морской школы Кайгун Хейгако, пришла в себя и яростно атаковала, укрываясь за строениями, мало доступная для пулеметного и артиллерийского огня с кораблей.

Так как керосина было мало, а японцы тут же бросились тушить, серьезного пожара не возникло. Тогда Йессен обстрелял верфь главным калибром, перейдя затем на беспокоящий огонь шрапнелью. Только после этого наконец-то образовалось несколько быстро разраставшихся очагов горения. А уже «под занавес» «Сенявин» и «Апраксин» вытянули два плавучих дока к входу в бухту и затопили их на фарватере в самом узком месте под горой Томати. Значительная глубина, превышавшая двадцать метров, с лихвой компенсировалась громоздкостью затопленных сооружений, многократно простреленных насквозь бронебоями из стодвадцаток и трехдюймовок в упор.

Портовые строения, железнодорожную станцию и мастерские даже обстреливать не стали, из-за недостатка снарядов в погребах, поэтому разрушений там не было. Многочисленные небольшие вспомогательные портовые суда, деревянную парусную мелочь, скопившуюся в мелководной восточной части бухты, достать уже не смогли, да, в общем, и не пытались. В самом порту десант не высаживали. Не хватало людей, а противодействие со стороны гарнизона уже было серьезное.

Ярким доказательством этого был постоянный обстрел с недоступных для морских пушек полевых батарей и атаки на верфи. От него уклонялись маневром, насколько это было возможно в тесной бухте, но от летевших со всех сторон винтовочных пуль укрыться в узкой гавани было невозможно. В таких условиях в успех повторной высадки уже никто не верил.

В качестве положительной тенденции, являвшейся, безусловно, результатом деятельности русского флота, бросалось в глаза резкое сокращение числа иностранных судов. После визита Рожественского в Кобе, Осаку и демонстрации Небогатова у Токийского залива Нагасаки был одним из немногих оставшихся японских крупных портов, активно посещаемых иностранцами, и при этом там было только два неяпонских судна.

В течение всего одной недели – с 5 по 12 июля 1905 года – количество иностранных судов, шедших с грузами в японские порты, сократилось более чем в десять раз. Теперь весь импорт оседал в Шанхае или на Гавайских островах, откуда его уже вывозили японцы. Но тоннажа грузового флота для этого катастрофически не хватало. И если бы не новые кредиты, позволявшие скупать целиком загруженные пароходы, достигшие этих пунктов, война бы закончилась уже в ближайшее время.

Штаб, закончив предварительный опрос пленных, подводил первые итоги. Рапорты групп зачистки об осмотре подавленных укреплений подтвердили их показания о недостаточной эффективности сегментных боеприпасов. По словам японцев, обстреливаемые таким способом позиции не закрывало дымом от разрывавшихся вблизи орудийных двориков снарядов и поднимаемой ими пылью (как это наблюдалось в редких у Нагасаки случаях применения фугасов). Число поражающих элементов было гораздо меньше, чем в шрапнели, а их солидный размер и вес не имели большого значения. Так что плотность накрытия была несопоставима.

Большей частью трубки, доработанные буквально на коленке уже на Цусиме, срабатывали на недолетах или перелетах, из-за чего рассеивание еще более снижало эффект, или детонация на грунте сводила его на нет. По этой причине огонь с берега до самого конца велся прицельно и прекращался только после выхода из строя орудий или расчетов. Привести японские пушки к молчанию снова помогла шрапнель.

Очень удивили пленные матросы и шкиперы с потопленных «Кореей» шхун. От них узнали, что на Хошиме идут крупномасштабные работы по разработке угольного месторождения в обширных подводных шахтах, выходящих на поверхность среди скал этого рифа. Количеством добываемого угля и объясняется наличие капитальной пристани и такого числа судов. О том, что уголь там добывают, было известно, но что в таких больших объемах, никто не ожидал. Японцы утверждали, что оттуда планируется освоить даже океанский шельф[17].

На отходе к точке рандеву с крейсерами минерам «Орла» вновь удалось установить устойчивую связь с «Олегом». Обменявшись депешами, узнали, что японцы резко активизировали ночные минирования южных подходов к Цусима-зунду. Рожественский передал приказ тральному каравану быть готовым встретить флот утром 19 июля и обеспечить безопасную проводку в базу. Тральные работы и прочие приготовления предполагалось использовать для отвлечения внимания противника.

Но уже около десяти часов вечера, когда у острова Фукуэ встретились с крейсерами, от планировавшегося ложного выпада на запад с последующим прорывом сразу во Владивосток пришлось отказаться. Доклады о неисправностях в главных механизмах, и не только, сыпались один за другим. Причем не все можно было устранить в море. На «Сенявине» вышла из строя гидравлика в носовой башне, «Бородино» требовался срочный ремонт левой машины, а «Апраксину», как выяснилось, не хватало угля и воды на переход до Владивостока, из-за повышенного расхода, вызванного повреждениями еще в бою у Симоносеки и засорением одного из холодильников во время маневрирования в бухте Нагасаки.

Снова вызвали по радио Озаки. Тыловикам помимо обеспечения бункеровки было приказано подготовить 120-миллиметровые пушки для замены разбитых на броненосцах береговой обороны. Во Владивостоке таких в запасе не было и не ожидалось, так что заход на Цусиму оказался весьма кстати.