– Чего ты ждешь, доставай меч.

– Я не буду драться с тобой, Брейд. Ты сильный боец, раньше я не смог бы справиться с тобой. Но сейчас ты отравлен и еле держишься на ногах. Я не стану сражаться с умирающим.

– Защищайся, или я зарублю тебя, как свинью, – Брейд замахнулся, Видий заглянул в его побелевшие глаза, и понял: еще миг – и меч действительно опустится ему на голову. Он отступил и неохотно встал в стойку.

– Я вызываю тебя на Божий суд. Обвиняю тебя в предательстве, гибели двух моих слуг и покушении на жизнь госпожи Тайры. Призываю Единого Всевидящего быть свидетелем моей правоты и да будет мне порукой его справедливость.

– Я клянусь, что в гибели твоих слуг нет моей вины, и что я не пытался убить госпожу Тайру. Призываю Единого Всевидящего быть свидетелем моей правоты и да будет мне порукой его справедливость, – довольно твердо ответил Видий.

Мечи скрестились.

– Его что, и правда отравили? А ведь похоже на то, – пробормотал Балтазар.

– Он был на суде у Янгиса, – ответил Ланс, – он ничего ни ест и пьет какие-то настойки. Я видел.

Брейд стоял выше по склону и медленно шел на Видия, нанося косые удары сверху, спокойно и методично, как жнец в поле. Видий не пытался атаковать, отводил падающий на него меч и отскакивал так далеко, что иногда это выглядело почти бегством.

– Брейд, все, что я делал, было ради тебя и Ракайи! – выкрикнул Видий, но только зря дыхание сбил: ответом ему был следующий удар.

Звон стали стал более редким, противники понемногу выдыхались. Они вышли на ровную площадку, но Видию это не помогло – Брейд стал разнообразить выпады. У Видия уже не хватало сил на прыжки и увертки, и он перешел в атаку, о чем тут же пожалел – меч был выбит из его руки.

– Подними, – сказал Брейд и остановился, чтобы протереть глаза. Его лицо было залито потом.

Видий заметил пот и тяжело вздымающуюся грудь. Теперь он снова кружился и отскакивал, заставляя противника как можно больше двигаться, изматывая его, но чувствовал, что рука уже начинает дрожать. Он пропустил удар, клинок рассек куртку и звякнул по кольчуге, боли не было. Попробовал атаковать, опять чуть не потерял меч – и увидел, что Брейд согнулся пополам и зашелся в приступе лающего кашля.

– Все, Брейд, достаточно. Каждый из нас по-своему прав. Я уйду.

Брейд, не переставая кашлять, замотал головой. Когда он, наконец, выпрямился, стало видно, что его борода вымазана кровью. Он снова встал в стойку. Ланс подошел к нему и положил руку на плечо.

– Брейд, ты не можешь больше сражаться. Я буду биться вместо тебя, Вы не против, граф?

– Отойди. Я сказал – пошел вон! – прохрипел Брейд.

Это было не похоже на поединок, скорее уж на агонию. Оба берегли остатки сил, обменивались несколькими ударами и, шатаясь, расходились в стороны. Опять сходились. Видий уже не пытался щадить Брейда, метил то в голову, то по руке. Зрители, как завороженные, подходили все ближе в ожидании последнего удара. Литания без остановки шептала какую-то молитву.

– Да прекратите же! – Тайра вытащила шарик и терла между ладоней, как будто хотела высечь из него огонь, – ЭРВИН!!!

– Не три ты его так сильно, он все-таки стеклянный, а не алмазный, – сказал эльф, выбираясь из-под веток яблони.

– Посмотри, они тут… Сделай что-нибудь!

– Уже ничего не сделаешь, Брейд же объявил Божий Суд.

– Ну и что?! Забери одного из них куда-нибудь, хоть в прошлое, хоть в будущее!

– Нельзя. Если прервать поединок, оба вскоре умрут. Знали бы вы, какие силы вызываете, когда клянетесь или вот такое устраиваете, – Эрвин кивнул на поле боя, где противники обменялись еще двумя-тремя ударами и снова разошлись.

– Какие еще силы? Он же Единого в свидетели призвал. Единого МИЛОСЕРДНОГО!

– Можно подумать, что вы к Его милосердию обращаетесь. Нет, к одной только справедливости – как вы ее понимаете.

– Ты только трепаться можешь? Больше ничего?

Эрвин уселся в траву, прислонившись спиной к яблоне.

– Садись и смотри. Неужели ты сомневаешься, на чьей стороне правда?

Тайра отошла подальше. Эльфам плевать на людей. Все кончено.

Снова лязг стали. Видий отскочил, Брейд сделал слишком длинный выпад и упал на одно колено. Видий шагнул вперед – кажется, чтобы подать ему руку. Небрежный взмах вслепую – лишь бы отмахнуться от помощи, и Видий, скривившись, зажимает рану на голени.

– Хватит! Брейд, хватит! Божий Суд до первой крови!

Глухие удары грохотали в ушах Брейда, почти заглушая эти далекие бессмысленные крики, но он понял и ответил:

– Нет. Мы будем драться насмерть. Вставай, или умрешь на карачках.

На Брейда было страшно смотреть – серая мокрая маска с пустыми глазами, окровавленный рот.

– Хорошо. На ноги подняться хоть дашь? Ладно, драться – так драться.

Теперь Видий бился всерьез. Он почти не двигался с места, перенеся тяжесть на здоровую ногу, но рубил наотмашь, вкладывая в каждый удар всю боль и отчаянье. Исход поединка уже не зависел от скорости и ловкости, только от грубой силы. У Брейда ее не осталось. В последний раз он перехватил падающий клинок над самой головой и медленно-медленно отжал лезвие в сторону. Снова закашлялся, замахнулся и упал плашмя вслед за своим мечом. Видий постоял, посмотрел на него, сел на землю и задрал штанину. Рана была неглубокая, но кровь текла широким потоком.

– Переверните его, – Литания нащупала бьющуюся жилку на шее Брейда, – и дайте воды.

Ей протянули сразу три фляжки.

– Позвольте мне, госпожа, я умею – Эрвин взял одну из фляжек, смочил Брейду лоб и влил несколько капель в полуоткрытый рот. Литания, нахмурившись, смотрела, как невесть откуда взявшийся мальчишка массирует виски и уши Брейда, потом кивнула и занялась Видием.

– Ногу дайте, надо промыть рану.

Литания смыла кровь и бинтовала рану полосками ткани, отрезанной от нижней юбки. Видий наклонился к ней и тихо сказал:

– Я хочу, чтобы вы знали: вы мне нравились. Мне и правда нужна была ваша корона, но вы сами – намного больше. Надеюсь, вы хоть пару раз вспомните обо мне.

– И поэтому вы решили убить мою дочь?

– Я не стал бы ее убивать, хотя она терпеть меня не может, – улыбнулся Видий. Помолчал и добавил, уже серьезно, – но ночью, на болоте, мной овладел страх. Возможно, я действительно хотел оставить ее на волю судьбы, чтобы она не погубила нас всех, я не знаю. Скорей всего, я вернулся бы, не смог бы ее бросить. Литания, даже если я виноват, поверьте: сейчас нельзя идти в пещеру, это смертельная ловушка. Отговорите их, прошу вас.

– Замолчите, иначе я сама вас зарежу, – Литания затянула узел, – а теперь уходите. Как можно быстрее, пока Брейд не пришел в себя.