На речном бережке Литания и Тайра остановились и потребовали устроить привал. Мужчины посмотрели на засохшие бурые сосульки, свисавшие с головы Тайры, помянули Янгиса и пустую трату времени и покорно отправились вверх по течению.

В самом глубоком месте вода была чуть выше пояса, но тугие холодные струи сбивали с ног, Тайра нырнула пару раз, проехалась коленками по камням и выбралась на отмель. Черная вонючая жижа стекала с волос на спину.

– Глиной попробуй, – предложила Литания. Она сидела на камне и размазывала по голове серую грязь, – вот там, под берегом – просто отличная.

– А мы ее потом отмоем? – с большим сомнением спросила Тайра.

– Да, надо просто окунуться и хорошенько потрепать волосы. Меня Зелла научила – в Ашере мыло было ужасное, воняло тухлятиной, и когда кончались привезенные из города запасы, мы с ней делали вот так…

На памяти Тайры душистое городское мыло никогда не заканчивалось, но приятно было воспользоваться рецептом Зеллы.

– Ты поговорила с Брейдом? – спросила Тайра, растирая глину по всему телу. Ей показалось, что так будет еще лучше.

– Да. Он сказал, что Видия в детстве чуть не загрызли пастушьи псы, и он до сих пор впадает в панику, когда на него кидается собака. И что вы оба могли неверно оценить расстояние. Ты же понимаешь – Видий его друг.

– Что он в нем нашел? Вечно кривляется, как скоморох с ярмарки, не поймешь, что внутри. Извини, я забыла, что тебе он тоже нравится.

– С чего вы все это взяли?! Мне нравится его слушать, отвлекает от усталости и тревоги. Но не он сам.

– А кто эти все?

– Ты, Хозяйка, и сам Видий, разумеется.

– Хозяйка? Она тебе что-то про Видия сказала?

Литания чуть-чуть поколебалась, потом все-таки решилась поделиться незаслуженным упреком, второй день камнем лежавшим на ее душе.

– Она же загадками говорит, как хочешь, так и понимай. «Променяла сокола на черна ворона» – вот что она сказала.

– Кого она соколом назвала, Брейда?

– Джана, наверное. Никого ближе у меня не было. Причем тут Брейд? Когда-то давно он предлагал мне развестись с Янгисом и стать его женой, я отказалась. Это был один из его бесконечных планов спасения меня и империи, не более того. А сейчас… ну ты сама видишь. Как будто мы все ему в тягость.

Тайра пожала плечами и растянулась на песчаном дне, чтобы быстрая вода унесла грязь.

Как сверкают блики… У другого берега ржавые листья кувшинок золотом и пурпуром переливаются, их пузатые коробочки и правда похожи на маленькие кувшины без ручек. Здесь, наверное, живет веселая русалка, сейчас смотрит на двух грязнуль и смеется: не женщины, а две серые глиняные куклы.

– Привет, – прошептала Тайра, – прости, что мы твою речку немножко испачкали.

Из воды выпрыгнула рыбешка и поскакала по поверхности к высоким листьям ирисов за заводью, будто показывая дорогу.

Тайра поднялась на ноги и пошла за ней. Среди чащи толстых стеблей белели брюшки мертвых рыбок, их было довольно много – пять или шесть.

– ПОМОГИ МНЕ… Я УМИРАЮ… – то ли прожурчало на перекате, то ли прямо в голове прозвенело.

– Как тебе помочь?

Ответа не было. Мокрый шарик обжег ребра холодным огнем. Разве он может помочь русалке?

– Мама, давай выбираться отсюда. Мне кажется, эта речка больна.

Литания молча кивнула. Среди бликов на воде ей только что почудилось личико плачущей девушки, и стало как-то грустно и зябко.

Брейд оставил Ланса и Балтазара отмываться за ближайшим поворотом реки, а сам увел Видия на соседнюю излучину. Когда он снял одежду, Видий понял, почему Брейд предпочел не раздеваться при всех. От мощной рельефной мускулатуры остались только тощие, как у подростка, бицепсы, из-под синюшной кожи выпирали ребра. Вздутые вены, язвы на ногах. Почувствовав на себе жалостливый взгляд, он нырнул в заводь и, отфыркиваясь, выбрался на другом берегу.

– Объясни мне, пожалуйста, чего ради ты со Шмелем вздумал воевать?

– Да он кинулся на меня, я думал – загрызет. Не любят они меня, ты же знаешь, страх чувствуют.

– Что, просто так кинулся?

– Ну, пнул я его разок. Он разбрехался на все болото, если бы погоня была близко – нас тут же поймали бы.

– Ладно, я понял. Больше не трогай его, без него Тайру не нашли бы.

– Брейд… Как ты думаешь, ты дотянешь до Салема?

– Откуда мне знать? Если не дотяну, ты их доведешь.

– Давай все-таки не будем рисковать, пойдем через перевал на Марсу.

– Слишком долгий путь, они нас догонят. Мы их в лучшем случае на день опережаем, и уже потеряли время. Давай одеваться.

– Я еще раз подумал о нашем разговоре – нельзя нам в пещеру. Тот второй вход – его нет на карте, а обещания Тайры, что нас проведет какой-то мальчишка, ничего не стоят. Они договаривались год назад, что, если его не будет на месте?

– Тайра и без него найдет этот вход, она как раз через него и лазила.

–. Раз уж ты решил идти через Ильмар, то можно просто подняться на вершину, минуя пещеру. Запретный путь, чары какие-то… Бред. Намного хуже другое: в любом случае мы попадаем прямо к замку герцога Ильмарского, а он в прекрасных отношениях с Янгисом.

– С чего ты взял, что мы выйдем к его замку? По словам Тайры, пещеру охраняет какой-то колдун, а вовсе не герцог.

– Ты же сам мне показывал чертеж. Неужели ты не пробовал наложить его на карту Ильмара?

– Пробовал. Все карты слишком приблизительны. А что, интересно, накладывал ты? Воспоминание? Ты видел карту несколько минут, и на ней не было ни одной надписи, по которой можно понять, где надо искать пещеру.

– Мне и одного взгляда хватило, чтобы повторить чертеж по памяти. Я неделю просидел в библиотеке Гилатиана, под лупой разглядывая карты Великих гор, пока не нашел Танское ущелье. Все совпало. Я тебе точно говорю – мы попадем в лапы Готфрида, который сделает все возможное, чтобы сдать нас

– У нас еще есть время подумать. А вот на болтовню его уже нет.

Брейд поднялся на откос и заорал:

– Ээй! Собираемся! Все сюда!

На залитом солнце косогоре росли старые одичавшие яблони. Когда-то здесь был сад, и жили люди. Очень-очень давно – от некоторых яблонь остались только извивающиеся змеями серебристые стволы с давно осыпавшейся корой, окруженные порослью дичка. Другие были еще живы, их ветви клонились до земли под тяжестью жестких зеленых плодов с темным чахоточным румянцем на бочках. Брейд сорвал яблоко покрупнее и поспелее на вид, надкусил, старательно разжевал, и отшвырнул огрызок.

– Зубы переломаешь. Эй, Балтазар – привал!