Глядя на Джейн, встревоженная Магнолия тоже поднимается на ноги.

– Мы пойдем прогуляться, – осторожно говорит Джейн.

– Хорошо, – сглатывает тетя. – Мы ведь еще увидимся, дорогая? Пожалуйста!

– Не знаю, – отвечает Джейн, думая про себя: «Ты не такая, как я считала. Ты не та, за кого себя выдавала».

Глаза тети Магнолии блестят от слез. Она крепко обнимает девушку, целуя в лоб. Она говорит Джейн, что любит ее.

– Возвращайся, – просит тетя.

Джейн долго держит тетину руку, затем отпускает.

– Куда мы идем? – спрашивает Джейн у Стина.

«А куда бы тебе хотелось?»

– Туда, где ни у кого из нас не возникнет проблем, – отвечает Джейн.

Стин ведет ее обратно вверх по лестнице, затем вдоль дороги, по бокам которой стоят маленькие домики. Мимо пробегает ватажка детей. Жарится что-то, пахнущее беконом.

– Я хочу есть, – говорит Джейн. – А ты?

«Можем вернуться к твоей тете, – отвечает он. – У нее должны быть деньги».

– Я потерплю, – быстро решает Джейн. – Если и ты тоже.

«Я знаю, где есть фрукты», – говорит он.

– Бродяки любят фрукты?

«Этот любит».

Улица резко поворачивает вправо, но Стин продолжает идти прямо, к островку сучковатых деревьев. Он ведет ее через густую траву и опавшие ветви. Они идут вниз по склону и в итоге оказываются в роще массивных приземистых деревьев с плодами розового цвета, напоминающими яблоки, хотя это определенно не они.

Ей в голову приходит зорстедское слово. Она произносит его вслух.

«Да, – удовлетворенно отвечает он. – Фруктовый сад принадлежит герцогине».

– Неужели мы воруем?

«Нет, пока ты со мной. Я ведь живу в ее дворце. Она заботится о нас. Ее еда – моя еда».

– Ты уверен, что тебе по-прежнему здесь рады? Теперь, когда ты отыскал своего человека?

«У тебя нет здесь жилья, – произносит он со значением, – поэтому я продолжаю жить с герцогиней. Если у тебя появится свой дом, тогда все изменится».

Он не смотрит на нее, Джейн отвечает ему тем же. Она набивает глубокие карманы своих брюк фруктами и продолжает следовать за ним вниз по склону, который становится все круче. Выйдя из сада, они оказываются в небольшой бухточке в форме полумесяца. Под ногами белый песок. Солнце припекает, а ее зорстедская одежда не пропускает прохладу ветерка. Стин подбегает к скале в зарослях кустарника и присаживается, Джейн садится рядом. Они наблюдают, как волна накатывает на берег, а затем убегает прочь. Фрукт оказался хрустящим, как яблоко, но сладким, как груша.

– Очень странное ощущение – быть в Зорстеде, – говорит Джейн. – Кажется, что я умерла и вновь переродилась в другом мире, в новом теле, только мне забыли стереть память о прошлой жизни.

«Я не верю в реинкарнацию», – хмыкает Стин.

– Правда? Если существует больше одного мира, то почему не может быть больше одной жизни?

«В каждой жизни множество жизней», – изрекает он.

– Вы с тетей Магнолией очень любите туманные философские высказывания, – улыбается Джейн. – Скажи лучше: в Зорстеде есть магазин зонтов?

«Конечно, тут ведь есть дожди, – отвечает он. – Хотя никогда не бывает града из лягушек».

– Еще одна странность, – констатирует Джейн. – Так где продаются зонты?

«На общественном рынке, – отвечает бродяка. – Если ты продашь достаточно зонтов, сможешь открыть магазин. Могу я поинтересоваться, почему ты задаешь мне эти вопросы?»

– Не знаю. – Джейн пожимает плечами. – Может быть, потому, что зонтики – это не так страшно, как экзистенциальная философия.

Стин задумчиво смотрит на нее.

«Однажды я видел бродяку в любопытной шляпе-зонтике, – говорит он. – Это показалось мне довольно привлекательным».

Джейн с трудом сдерживает улыбку.

– Хочешь, я сделаю тебе такую шляпу, Стин?

«Это зависит исключительно от тебя», – с достоинством отвечает он.

– Ты бы хотел, чтобы я сделала шляпу, которая подойдет бассет-хаунду Джасперу или бродяке Стину?

Он колеблется.

«Думаю, это тоже зависит от тебя».

«Да. Кажется, это один из главных вопросов сегодняшнего дня: Ту-Ревьенс или Зорстед?»

«Видишь? Я же говорил, что ты можешь разговаривать со мной не вслух»

«Да, вижу».

«Ты… – Он мешкает, и она ощущает его усердие. Его уязвимость. – Тебе это нравится?»

Она шумно вздыхает.

«Я пока не могу сказать, Стин».

Он зарывает нос в песок, словно не давая себе что-то сказать.

«Эта бухта чертовски похожа на ту, куда ты отводил меня в Ту-Ревьенс», – говорит Джейн после паузы.

«Мне нравится сюда приходить», – отвечает Стин.

«Ты поэтому ходишь к заливу в Ту-Ревьенс? – догадывается Джейн. – Потому что он напоминает тебе этот?»

«Я обнаружил залив в Ту-Ревьенс первым. Думаю, эта бухта нравится мне потому, что напоминает другую».

«Неожиданно».

«Да, – соглашается он. – И дом тоже. В конце концов, это чей-то штаб, чье-то укрытие, чья-то база. Чья-то история и чье-то пристанище».

«Ты умеешь играть в скраббл, Стин?» – с улыбкой интересуется Джейн.

Стин фыркает.

«У нас тут есть игра поинтереснее. Она похожа на скраббл: выигрывает тот, кто придумывает самое ценное слово. Но слова, которые ты записываешь, рассказывают определенную историю, поэтому стоит быть осторожным: они влияют на твой день».

«Серьезно? Игра меняет твой день? Звучит устрашающе!»

«Ты понимаешь все слишком буквально. От этого еще никто серьезно не пострадал».

«О! Значит, были только несущественные травмы?»

«История влияет на нас метафорически, обычно в безобидной и забавной манере, – успокаивает он ее. – Понимаю, звучит странно. Но я тебя уверяю, Дженни: этот мир ничуть не опаснее твоего».

«Здесь все по-другому, – задумчиво протягивает она. – Ты одинаково чувствуешь себя как дома и в Зорстеде, и в Ту-Ревьенс?»

«Да. И нет. В Ту-Ревьенс я нем и никто меня не понимает. Во всяком случае, не понимал до твоего появления. В Зорстеде я одинок или был таковым до теперешнего момента».

Он замолкает, но вскоре продолжает:

«Тебе не кажется, что это благодаря людям мы чувствуем себя как дома в том или ином месте?»

Джейн прекрасно понимает, о чем он. Это объясняет, почему она ни разу нигде не почувствовала себя как дома с того момента, как получила звонок – фальшивый звонок! – из Антарктиды.