не торопился, выжидал, а теперь, вероятно, почувствовал себя в относительной безопасности… ведь именно сейчас можно откреститься от обвинений, сказав, что выгодно вложил деньги… Вот только Рома понимал – это заказ, а Мира… Мира разменная монета. Она оказалась очень удачным исполнителем и не более. В том, что идея принадлежала не ей, тоже был уверен, но вовсе не потому, что она не могла придумать схему. Могла, конечно… Только вот выдержки ей бы наверняка не хватило. Не успела она обрасти таким слоем брони. Не получила ещё столько предательства, не столько раз были растоптаны чувства. Да, она злилась… Возможно, тогда, три года назад, с удовольствием бы отомстила, но вот так хладнокровно – нет. Мира всё ещё смотрела прямо и говорила открыто. Со временем это может потеряться среди повсеместной лжи, но не сейчас!

Всё вообще выглядело как-то мутно… Сначала она перестала отвечать на звонки, добавила его номер в чёрный список, а с незнакомых благоразумно не принимала. Новак связался с охраной, но те заверили: с Мирославой Давидовной всё в порядке. И только потом ему позвонили из офиса и сообщили, что пришли какие-то люди.

Что, как и почему, он понял гораздо позже. Когда эмоции отступили, и Новак попытался мыслить логически, всё сложилось само собой. Его экземпляр брачного договора хранился в кабинете в сейфе, и получить документ не составило труда, благо людей в команду он подбирал осознанно. Весьма и весьма скользкие формулировки не оставили сомнений: поработали над его составлением далеко не дилетанты! Договор требовал дополнительных регистраций в кадастровой системе, но что-то подсказывало, что таких глупых промахов никто не допустит и там всё чисто. С бизнесом стоило проститься без особых колебаний. Но это с бизнесом… А с Мирой всё было на порядок сложнее. Она была важна! Она была нужна ему! И именно она, как самый надёжный якорь, держала на плаву, не позволяя окончательно потерять человеческий облик, превратиться в бездушное чудовище, в машину для зарабатывания денег.

Про Новака в городе ходила дурная слава. Потому что действовал он жёстко, уступал редко, конкуренцию душил на корню, не гнушаясь использовать методы, стоящие на шаг за границей законности. Он не верил в удачу, он верил в молниеносную реакцию и верный расчёт. Были хорошие учителя. Были уроки, за которые стоило выложить годовую прибыль.

В город Рома прилетел, чётко осознавая главное: жену придётся вернуть. Впрочем, у неё на этот счёт были свои планы. Мира выглядела отстранённой. С замыленным взглядом, с разбитой душой. Она обвинила его в том, что не оправдал ожиданий, в измене, в мелочности. А ещё ясно дала понять, что не хочет продолжения. В его сторону не смотрела принципиально. Разве что в секунды, когда гнев застилал разум. И она, действительно, злилась. Возможно, она даже имела на это право.

Новак стерпел. Не зря же нажрался таблеток, подавляющих агрессию. А иначе разговор пошёл бы совсем в другом тоне. И дело было далеко не в деньгах – деньги можно заработать. Дело было во вложенных усилиях и в ответственности за людей и партнёров. В этом он всегда старался оставаться кристально чист!

На всю следующую неделю он взял паузу. Такую основательную паузу, за время которой надеялся найти решение. Человек, следивший за Мирой, присылал ежедневный отчёт, фотографии. С восьми утра и до девяти вечера она запиралась в офисе и только иногда покидала его. Например, чтобы посетить производство. Никаких лишних людей рядом с ней не появлялось. Никаких подозрительных связей. А главное: на счастливую и удовлетворённую местью, его девочка походила мало.

Сердце сжималось, оно ныло и неприятно тянуло болью. Оно требовало немедленной расправы с зачинщиком! Вот только Мира не готова была идти на контакт – в этом отчего-то сомнений тоже не водилось. Бледная и измученная собственной… чем?.. совестью?.. – вряд ли. Это, скорее, было ущемлённое чувство справедливости. Для подобной аферы Мира была слишком мягкой, женственной, в ней присутствовала какая-то детская искренность и наивность. Вероятно, подробности и обстоятельства были от неё скрыты, а включить заднюю, понятное дело, никто не позволил.

И вот сейчас появилась возможность посмотреть на этого деланного старателя в лицо! Новак ожидал увидеть кого-то из близкого круга. Возможно, даже отца. Несмотря на явный успех, тот нередко напоминал о Ромкиной несостоятельности как бизнесмена, и вот сейчас выдалась отличная возможность подтвердить свои слова действием: Рома лоханулся по-крупному!

Охрану в офисе сменить не удосужились, что Новак посчитал за приглашение. Отмахнувшись от бухгалтеров, он проследовал прямиком в приёмную. Дверь в кабинет была приоткрыта, и Рома вошёл. Сидящий за столом мужчина оказался ему хорошо знаком. Багдасаров с деловым видом откинулся на спинку кресла и принялся довольно раскачиваться вправо-влево.

– Вы заставляете себя ждать, Роман Борисыч, – с пакостной ухмылкой заявил он, и Рома стиснул зубы и закрыл за собой дверь.

– Ты! – с упрёком выдохнул Новак и издевательски широко растянул губы. Правда, собрался он достаточно быстро, а улыбка превратилась в судорожный оскал. – Как ты всё это провернул?

Багдасаров развёл руками.

– Ну что на это можно ответить? Такие многоходовки тебе пока не под силу! – вынужденно покачал он головой.

Рома решительно выдохнул и взъерошил волосы одной рукой. От обилия вопросов ломило в затылке, и каждый казался особенно важным. Презрительно скривившись, он выбрал один и широко шагнул, упираясь кулаками в стол.

– Фотки – твоя работа?

– На которых ты с тёлкой? – без особой радости фыркнул Багдасаров – он явно ожидал от Новака чего-то более существенного.

Рома прищурился:

– Первая попытка и сразу прямое попадание! – с ложным изумлением заметил он. На скулах выступили желваки, взгляд потяжелел. Ну а Багдасаров, так и вовсе удивлённо воскликнул:

– А с хера ли моя работа?! Твоя. Твоя, Ром! Не я же побежал трахаться к подружке, как только с Мирой не сложилось! – уколол он и Рома оттолкнулся от стола.

– Зачем тебе всё это нужно? – без той агрессии, с которой Рома начал, вдруг поинтересовался он. Багдасаров капризно скривил губы, и амплитуда раскачивания в кресле чуть увеличилась.

– Да, знаешь, кресло тут у тебя удобное! – решительно заявил он и для верности хлопнул ладонями по подлокотникам.

Рома задумчиво вскинул брови.

– Подарить тебе кресло?

– Не суетись, – поморщился мужчина и, будто прощая проступок, благосклонно махнул рукой. – Я по-стариковски за тобой доношу, – язвительно улыбнулся он, а затем деловито вскинул подбородок. – Присаживайся, сын, разговор будет долгим. Ты, кстати, не против, если я буду тебя так называть?

По грозному выражению лица Багдасаров понял, что Рома против, но перечить тот не стал. Рухнул на