ближайший стул и достаточно вальяжно в нём развалился. Подобная демонстрация протеста была Багдасарову вполне понятна, но заострять на этом внимание необходимости не было.

– И о чём разговор? – отозвался Новак без особого удовольствия. Мужчина прищурился, подлавливая на эмоциях.

– Да о чём хочешь! Про бизнес как? Интересно?

Новак даже голову не вскинул – разглядывал пол под ногами.

– Тогда, может быть, про девчонку? – вкрадчиво произнёс Багдасаров, и Новак подобрался тут же, едва не подпрыгивая на месте. Его кулаки непроизвольно сжались.

– Ты зачем её впутал?! – внушительно прикрикнул Рома, но мужчина напротив не проникся эмоциями и мерзко улыбнулся.

– Я? Серьёзно? А какие ещё варианты?

– Я не буду играть в твои игры!

– Нет уж, мой дорогой, придётся, – мужчина пальцами разгладил стол перед собой. – Потому что теперь мы с тобой крепко связаны.

– Не понимаю о чём ты!

– Ну ты ведь хочешь её вернуть? – забросил Багдасаров наживку и Новак заскрипел зубами. – А я знаю как, – напевно потянул он, и Роме пришлось безвольно опустить голову.

– А чего хочешь ты?

– Не так уж много. Сыновья любовь и уважение меня вполне устроят! – выдвинул мужчина свою ставку и Новак рассмеялся в голос.

– Серьёзно? Тогда шантаж для этого, конечно, самое верное дело!

Багдасаров ничего не ответил на это. Только предельно внимательно посмотрел.

– А что, кофе нам никто не подаст? – беззаботно поинтересовался он. – Жмёшься? Секретаршей, значит, так до сих пор и не обзавёлся? – с насмешкой уличил мужчина. Новак недружелюбно указал рукой на кофеварку и буркнул:

– Самообслуживание!

– Да нет проблем, – легко отозвался Багдасаров, ничуть не смутившись подобного поворота.

Довольно быстро разобравшись с управлением, он сделал два двойных «эспрессо», один из которых поставил перед Новаком. Тот, правда, малость ошалел, но совсем скоро сделал вид, что так и надо, правда, поблагодарил, пусть и нехотя.

Багдасаров устроился на прежнем месте, сделал глоток, по достоинству оценил напиток и только тогда посмотрел, наконец, на Рому, чтобы вернуться к непростому разговору.

– В тот вечер, когда ты выгнал Миру из дома, мы встретились с ней на мосту, – начал он и Рома, хоть старался виду и не подать, заметно напрягся. – По разные стороны парапета, – прозвучало со значением, и Новак сглотнул. – Как ты понимаешь, ближе к воде стоял вовсе не я, – завершил Багдасаров вступительную часть и Новак резко откинулся на спинку стула.

– Это всё бред! – тут же возразил он, презрительно скривив губы. – Мира не могла!..

– Самая распространённая ошибка – считать, что человек сильный, – незначительно повысив тон, скучающе заметил мужчина. – Особенно, когда человеку всего восемнадцать. Сильная – не поспоришь, – мягко усмехнулся он, но тут же вскинул брови: – Вот только в чём заключается эта сила? Не скажешь? Может быть, в том, что нас окружает? В том, кто находится рядом? Как думаешь, Ром?

– Да пошёл ты!

– Когда ты впервые почувствовал себя слабым? Напрягись, подумай… Слабым, беспомощным… не способным противостоять реальности…

Новак сверкнул злыми глазами.

– Когда мамы не стало, – не захотел он уходить от ответа. Багдасаров оценил эту искренность и даже благодарно кивнул.

– А Мира? Что с ней? – подвёл он к правильной мысли.

– Не знаю! – раздражённо взмахнул рукой Новак. – Ты скажи, раз такой умный!

– У Миры времени на слабость не было. Ни когда умерла мама, ни когда отец-садист испытывал её на прочность. Потому что быть слабой тогда означало пропасть. Слабой она почувствовала себя рядом с тобой. Потому что ты взял на себя её проблемы, ты заботился, ты принимал решения. Быть слабой в семнадцать ей показалось абсолютно нормальным. У неё появилось время, чтобы укрепить позиции, чтобы уметь не просто закрывать глаза на страхи и препятствия… У неё появилась надежда научиться со всем этим справляться. А потом в один момент ты лишил её и заботы, и защиты, и даже внимания, – Багдасаров скривил губы и выждал несколько секунд, пока нахлынет осознание. – Она осталась одна. Бояться было нечего, держаться не за кого. Сломал, – с лёгкостью заключил он. – Когда тебе всего восемнадцать, сломаться не так уж и сложно… И она оказалась на мосту, искренне считая, что больше никому не нужна. Мира решила, что и плакать будет некому. Такой вот простой вывод…

– Этого не было! – упрямо воскликнул Новак, а Багдасаров грустно улыбнулся.

– Не могло быть в принципе или ты просто не хочешь воспринимать такую правду? И ответственность за то, что происходило с ней тогда, ты тоже не возьмёшь?

Новак осторожно сглотнул и прищурился, глядя на мужчину.

– Почему ты не сказал мне тогда?

– Так, ты же вроде сбросил с себя все обязательства, – уличил он, а Рома запрокинул голову к потолку. – Ты сбросил, а я принял. Потому что несу ответственность за тебя и за твои поступки. Так Мира оказалась под моей защитой.

– И ты предложил ей мне отомстить?

Багдасаров вызывающе рассмеялся и покачал головой.

– Ром, не поверишь, но мир не вертится вокруг тебя. А предложил я то, что могло удержать её на плаву, что вернуло равновесие, за что она хотела зацепиться в этой жизни, – просто и доступно пояснил он. – Потому что это придавало ей сил. Мысль о том, что ты ответишь за свою беспросветную тупость… придавала ей сил! В остальном же… скажем так: наши интересы совпали.

– Отлично, молодец, у тебя всё получилось. И сейчас ты меня достал, меня задел! А что сделал больно ей, ты не заметил?! – зло воскликнул Рома. – Почему именно сейчас?! – хлопнул он ладонью по столу, и Багдасаров пожал плечами.

– Эффект завершённости. Любое начинание должно иметь завершение. Иначе Мира в какой-то момент поняла бы, что её обманули, использовали. Да и сейчас ты ещё не успел всё испортить окончательно и есть шанс попробовать снова. С учётом прошлых ошибок, с учётом полученных уроков.

– Я люблю её! А ты просто использовал! Потому что привык так делать.

– А разве у вас любовь, Ром? – искренне удивился Багдасаров. – Не знаю, что там с тобой, а у неё точно зависимость. А чтобы эта зависимость когда-нибудь превратилась в чувство, тебе придётся очень постараться. Тебе придётся доказать свою состоятельность как мужчины! Тебе придётся заставить её поверить в то, что больше не предашь!

– А ты в это время будешь ставить палки в колёса!

– Да с чего ты взял? – нахмурился Багдасаров и отрицательно покачал головой. – Просто урок – это не тогда, когда тебя ткнули носом в ошибку, и ты покивал. Урок – это когда ты проникся, прочувствовал и уловил тот момент, когда можешь лишиться всего.

– Похвальное рвение к воспитанию во мне настоящего мужчины! Только несколько