– Я считаю, что ты не должен повторить моих ошибок. И, не поверишь, но самые страшные я совершил не в двадцать и даже не в тридцать.

– Сейчас расплачусь! – огрызнулся Рома и втянул в себя воздух сквозь сжатые зубы.

– Проблема в том, Ром, что ты изначально в отношениях с Мирой допустил ряд ошибок. Ты забыл, что она ребёнок. А детям необходима нежность, забота и ласка.

Рома вызывающе хмыкнул.

– Ты-то откуда знаешь?! Или у тебя есть дети?

– Да, есть. Ты, – кивнул Багдасаров в сторону Ромы, и он подался вперёд и оскалился.

– Ну, я тебя уверяю, что ни в нежности, ни в ласке я больше не нуждаюсь.

– А в заботе? – со значением заметил мужчина. – А что с заботой, Ром?!

– А уж твоей заботой я сыт по горло! – нервно хохотнул он. – Бизнес мой как, не хочешь вернуть?

– А вот злишься ты напрасно, – игнорируя вопрос, отмахнулся Багдасаров. – Девчонке нужно было включить «мамочку», а ты почему-то в процессе общения и воспитания вспомнил только своего недоделанного отца.

– Я ей не мамочка и не папочка! Я для Миры – опекун!

– А хреновый из тебя получился опекун, Ром, – хмыкнул Багдасаров и взглядом зажал так, что ни влево, ни вправо. – Откровенно говоря, хреновый. И вместо того, чтобы девчонку поддержать, ты, мелочно заботясь о себе, думал только о том, как бы её не трахнуть!

– Заткнись… – покачал Рома головой. – Просто заткнись, – зло посоветовал он, а мужчина в ответ ядовито улыбнулся.

– В целом ты неплохой парень, Ром. Просто когда не справляешься, нужно искать варианты, а ты рогами упёрся в свою правду.

– Какие варианты? Прибежать к тебе, упасть в ноги и сказать: научи меня, неразумного?!

– А почему ты произнёс это таким тоном, будто просить помощи является чем-то зазорным?

– Даже не знаю, может потому, что вместо того, чтобы хоть раз помочь, ты постоянно окунал меня головой в дерьмо?!

– Окунал, верно. Только, заметь: от этого ты не стал хуже. Ты стал лучше. Ты стал совершеннее. Ты утратил уязвимость.

– Тебе спасибо сказать?

– А я не за «спасибо» старался, – отказался мужчина от такой благодарности.

– Ну да, ну да, помню: я не должен повторить твоих ошибок. В чём они, кстати, выражались?

– В том, что себя и свои желания я всегда ставил выше остальных. Точно как и ты сейчас. И Миру ты хочешь вернуть не потому, что она в этом нуждается, а потому, что считаешь её своей. Женщиной, собственностью – в целом это даже неважно. А она чувствует это и упирается. И будет упираться, пока ты не изменишь своё отношение к вопросу.

– Это ты красиво сказал. Вот только ни хрена не понятно! Совет-то в чём? Измени себя и изменится мир вокруг, так, что ли?

– Примерно, – кивнул мужчина, опустив направленную в его сторону раздражительность и досаду. – Понимаешь, Мира… она как перевёрнутая пирамида… Представляешь примерно, о чём я? – уточнил он у Новака с таким видом, будто это особенно важно. Рома с неохотой, но всё же кивнул. – И вот она зарылась макушкой в землю и сил едва хватает на то, чтобы вынести всё, что взвалила на себя сама или с чьей-то помощью. А ты будто специально выдавливаешь, выбиваешь хлипкие подпорки, без которых она сначала станет на колени, а потом снова отправится на мост.

– Я выбиваю?

– Ты. Сейчас такой момент, когда нужно максимально открыться, когда нужно подарить ей себя.

– Я открылся. Я подарил.

– Ром, я не про предпочтения в сексе сейчас говорю, – насмешливо уколол Багдасаров и понял причину сдержанного рычания в ответ. – Ты не беседуешь с ней о себе, о своих проблемах, о том, что тебя беспокоит.

– Ты семейным психологом заделался?

– Просто напоминаю, что вы должны стать единым целым. Но пока она отдавала этим отношениям всю себя, ты умудрялся только получать. Она вообще ничего о тебе не знает! Что ни спроси – разводит руками. И хорошо, что эта пауза между вами произошла сейчас.

– Это ты мой с Мирой развод назвал паузой? – зло хмыкнул Новак и подпёр щёку кулаком.

– Какая свадьба, такой и развод, – отмахнулся Багдасаров, как от пустого. – Сплошное недоразумение. К слову, инициатором и того, и другого, была Мира, а вовсе не ты. Смысл улавливаешь? Пока ты мучился сомнениями «да» или «нет», она всё решила за двоих. А ты просто полетел туда, куда пнули.

– А сейчас ты пнёшь меня куда-нибудь ещё, – заметил он не без укора. – И в чём разница?

– А разница в том, Ром, что как раз я никуда тебя направлять не собираюсь. Я указал на ошибки, а выход тебе придётся искать самому. Тот самый выход, который вернёт тебе себя, а Мире мужика. Нормального.

– А я не нормальный, да? – деланно рассмеялся Новак, а мужчина в ответ недоумённо приподнял брови.

– Ты не мужик вообще. Просто капризный мальчишка. И тебя, видимо, никто не просветил, что взрослым становишься не тогда, когда научился показывать письку девчонкам, а когда взваливаешь на плечи и несёшь. За неё и за себя.

– Да ты прямо Цицерон! Философия – это твоё, продолжай в том же направлении, – не оценил Новак посыл, а когда молчание окончательно выбило из него дух, выставил локти на стол и опустил голову в ладони. – Ты, правда, мой отец? – зачем-то спросил он, чем точно удивил.

Багдасаров неуверенно повёл плечами и натужно вздохнул.

– А есть сомнения?

– Не знаю… странно всё как-то… Я считал, что у нас с мамой не было секретов. Почему у вас не сложилось?

– Потому что я любил её, а она меня нет, – предельно чётко и до неприятного самоуверенно ответил Багдасаров, и Рома вскинул на него взгляд. – Когда мы встретились спустя… лет десять, наверно… Лия потрепала меня по волосам, и не без удовольствия заметила, что взяла от меня самое лучшее: мою молодость и моего ребёнка. По сути, тогда-то я о тебе и узнал.

– То есть? Ты не бросил её беременную? – недоумённо нахмурился Новак, а Багдасаров от неожиданности коротко и нервно хохотнул.

– В шестнадцать? – вылетело из него признание. – Да я на неё насмотреться не мог! Не мог надышаться! А Лия получила всё, что хотела, и вышвырнула меня, как котёнка!

– Мама была не такая.

– Да нет, Ром… Именно такой она и была. Себя Лия любила больше, чем всех мужиков, что вертелись вокруг, вместе взятых! Сказать к слову – правильно делала! За счёт этого она умудрилась не растратить себя на пустоту. Да и тебе она дала так много,