– Во-первых, все эти сотни контрразведчикам проверять не надо: они сосредоточатся на тех, кто имеет допуск к секретной информации конкретного характера. А это сужает список с нескольких сотен до нескольких десятков. Во-вторых, опять обращаю ваше внимание на статус приглашенных на совещание – это высший уровень. А Администрацию Президента наверняка будет представлять представитель такого же ранга, не ниже помощника президента. Спрашивается, зачем отрывать от текущих дел столь представительных и занятых деятелей, если речь идет всего лишь о подозрениях в отношении какого-то мидовца? Такие вопросы обычно решают заместители министров. Поэтому мой вывод таков: это совещание собрано по поводу конкретного человека с целью выработки общей стратегии относительно его дальнейшей судьбы. Вы, наверное, забыли, кем именно является наш «крот»? Он – зять заместителя министра. Это все тот же высший уровень. Видимо, как только выяснилась его личность, так сразу и появилась потребность в подобном совещании под эгидой президента, с тем чтобы учесть баланс интересов всех заинтересованных сторон. Так что я настаиваю на радикальном варианте наших дальнейших действий.

– Уверены в этом?

– Более чем. Я понимаю, что вам трудно принять столь важное решение без совета с Лэнгли, но времени у нас в обрез, а должностная инструкция позволяет нам сделать это самостоятельно в особо экстренных случаях, если будет кворум из двух голосов – резидента и его заместителя. Этот кворум сейчас в наличии.

– Наплевать на кворум! Если мы ошибаемся, то отвечать все равно придется лично мне. А вы, Эдвард, выберетесь сухим из воды, да еще получите прекрасную возможность занять это кресло.

– Я, конечно, не лишен карьерных амбиций, но в данную минуту думаю вовсе не о них, а об интересах дела. В результате вашей нерешительности, мы можем потерять ценнейшего агента. Вот тогда вам действительно не сносить головы. Говоря о его провале, я имел в виду его работу в МИДе. Но если мы сумеем спасти его от ареста, то он еще может принести нам много пользы. И ваша карьера в итоге тоже будет спасена. Неужели вы этого не понимаете?

Проработав в разведке более трех десятков лет, Макфи считал себя неглупым человеком и хорошим профессионалом. Но сейчас, в общении со своим молодым заместителем, он вдруг поймал себя на мысли, что жутко отстал от времени. Он уже боится мыслить широко, на перспективу, предпочитая двигаться в русле устоявшихся шаблонов. Но у него на этот счет было объяснение: его сознание сковывали страх потерять свое кресло и вероятность ухода в отставку не с почетом, а с позором. Короче, Макфи колебался.

За это время сигарета в его руке превратилась в труху и была отправлена в пепельницу. Вместо нее из пачки тут же была взята новая. Заметив это, Браун достал из кармана зажигалку, щелкнул ею и протянул руку в направлении шефа. Тот перегнулся через стол и наконец-то прикурил. После чего откинулся на спинку кресла и наконец принял решение:

– Хорошо, введем в действие план «Аларм». Немедленно свяжитесь с Фараоном и предупредите его об опасности. Пусть действует строго по инструкции. Надеюсь, у него хватит ума не наделать глупостей и выбраться из того капкана, о котором вы мне здесь только что поведали.

– Не волнуйтесь, босс, Фараон человек рациональный, на глупости не способный. Уверен, что уже спустя час-полтора он будет сидеть перед вами вот в этом самом кресле, – и Браун похлопал ладонью по подлокотнику.

* * *

Москва, Смоленская-Сенная площадь, 32/34.

МИД России

Последние три часа до окончания рабочего дня Лев Валерьянович Вишнев провел в тревожном ожидании, получив от своих хозяев из ЦРУ сразу два экстренных SMS-сообщения на мобильный телефон. В первом, полученном три часа назад, отменялось его появление у «шпионского камня» возле метро «Молодежная», во втором, пришедшем буквально час назад, ему предписывалось действовать по плану «Аларм», который вводился в действие только в крайних случаях, а конкретно – в ситуации возможного провала агента.

Получив второе сообщение, Вишнев поначалу не поверил своим глазам, но, когда трижды вчитался в набор цифр, пришедший к нему на мобильный, ясно осознал, что ошибки быть не может. И сразу в его мозгу всплыли все те подозрения, которые возникли у него после получения первого сообщения.

Отмена сегодняшней плановой передачи информации его не сильно напугала, поскольку такое пару раз уже случалось: его хозяева таким образом страховались от возможной слежки. Однако бдительность Вишнев все же проявил – начал более внимательно наблюдать за происходящим вокруг него. Поэтому, когда в коридоре напротив своего кабинета он увидел ремонтника, корпевшего над сломавшимся ксероксом, хотя всего полчаса назад Вишнев делал на нем распечатку документов, он подумал, что это, может быть, не случайно. Однако мысль эта в его голове надолго не задержалась, вытесненная текущими делами. Теперь же эти подозрения возникли в нем с новой силой. Ведь если он оказался на грани провала, значит, за ним однозначно должны были следить, причем даже здесь, в МИДе. И тот рабочий у ксерокса вполне мог быть именно таким соглядатаем.

Чтобы рассеять или, наоборот, подтвердить свои сомнения, Вишнев взял со стола несколько бумаг и вышел в коридор. К его ужасу ксерокс по-прежнему не работал, а возле него крутился не один, а уже двое ремонтников – молодых мужчин спортивного телосложения. Заметив Вишнева, который остановился в нескольких шагах с бумагами в руках, ремонтники развели руками, и тот из них, что появился здесь первым, произнес:

– Вам придется воспользоваться другим ксероксом: этот, судя по всему, вышел из строя надолго.

Вишнев умело изобразил на лице досаду, после чего отправился к ксероксу, стоявшему в другом конце коридора. И пока двигался, пришел к окончательному выводу о том, что дела его действительно плохи. Видимо, контрразведчикам оказалось мало «видеоглаз», которые существуют в МИДе в большинстве помещений на всех этажах, что они добавили к ним еще и глаза агентов наружного наблюдения. И если против систем видеонаблюдения план «Аларм» предусматривал противоядие, то вот против агентов он мог не сработать. Но выбора у Вишнева не было, в любом случае без этого плана выбраться незамеченным из здания МИДа ему было не под силу.

Вернувшись в кабинет, он бросил ненужные бумаги на стол и, достав из стола ключ от сейфа, открыл его. На верхней полке, в самом углу, лежали два баллончика, выданные ему кураторами из ЦРУ. Это были дымовые шашки быстрого воздействия и большого наполнения, которые приводились в действие с помощью специального микробудильника, вмонтированного внутрь баллончика. Не поворачиваясь лицом к столу – он вполне резонно опасался, что его кабинет тоже могли оснастить видеокамерами, – Вишнев двумя быстрыми движениями спрятал оба баллончика во внутренние карманы своего пиджака. Туда же он отправил и тугую пачку долларов, лежавшую на нижней полке. После чего закрыл сейф и подошел к своему рабочему столу. Открыв нижний ящик, Вишнев, стараясь действовать все так же осторожно, нашел в глубине ящика упаковку анальгина и выдавил из нее одну таблетку. На самом деле надпись «анальгин» была уловкой – это было совершенно другое лекарство, предназначенное для того, чтобы нейтрализовать действие дыма, который содержался в баллончиках. Дым обладал эффектом частичной потери координации человеком, а также появлением у него чувства страха, а таблетка, которую Вишнев проглотил, не вставая из-за стола, этот эффект сводила на нет.