— Однако! — вслух подумал я. — Заставь, как говорится, дураков богу молиться, и даже он не рад будет.

Но дело было сделано. Теперь церковные амулеты, защищавшие от меня своих хозяев, силы не имели совсем. Духу горы на новоявленную паству было наплевать, и всё что он мог им посоветовать — это не суетиться. Да лечь поспать, вот как он спит.

— Да будет так! — вслух, во всем возможным злорадным торжеством, сказал я и ударил по этому надоедливому монастырю и его окрестностям сонной волной, этим единственным выученным мной в совершенстве фокусом.

Зелёная волна пронеслась по помещениям и дворам, по кельям и зенитным башням, вырубая бодрствующих кого где застала. Заснули пушкари на зенитных башнях, заснули повара и группы захвата, заснул с улыбкой облегчения и всё ещё орущий монах. А его самозваное святейшество так вообще свернулся клубочком на его ворсейшестве у себя в кабинете, засопел в две дырочки и пустил пузыри изо рта, до того он обрадовался возможности снять с себя ответственность, да успокоить пошедшие вразнос нервы.

Успокоился и я, успокоился и удалился куда-то Единый, повеселели и все окрестные ками. Я ещё раз тщательно огляделся, сначала по часовой, а потом против неё, но ничего не заметил. Можно было выходить.

И вот теперь остался я в этом монастыре совсем один. Из бодрствующих, имею в виду. Остальные так крепко спали, что было даже завидно. Мне, конечно, далеко до Кирюхи по части насылания добрых снов, но и так получилось очень даже неплохо.

Спали монахи с удовольствием, отдыхая после тяжёлых неправедных трудов. Спали крепостные стены, открыв дорогу магии внутрь монастыря, спал Владыка Николай, заснули и несколько бедолаг в камерах, на которых я всё это время не обращал внимания.

Кряхтя, как старый дед, я встал со своего боевого стула и решительно направился в угол, подобрать оставленный в рабочем состоянии антимагический ошейник, сидеть здесь мне было уже незачем. Закинул на плечи походный ранец, хоть и мелькнула малодушная мысль бросить его здесь, но не хотелось отчитываться перед Далином, пусть он даже всё поймёт и одобрит. Потому что если ничего не потеряю, одобрения будет ещё больше.

Засунул в кобуру неожиданно ставший слишком убойным и опасным револьвер, который был очень даже доволен таким положением дел. Сделаю его своим запасным, а по приходу на «Ласточку» займусь-ка я со всем усердием «Секирой». Да и вообще оружием следует озаботиться, револьверы-винтовки-пулемёты, патроны и бомбы, всё это лишним не будет. Главное тут не увлечься и не сотворить по неопытности что-то слишком кровожадное в самой сути своей. Пусть вещи мнят себя защитниками, вот как моя четвёртая по счёту в барабане пуля. Сидит себе смирно в гнезде и ждёт не кого-нибудь, а именно злодея.

С опаской, так как работать пришлось практически в трансформаторной будке, стёр свою электрорунную схему и подступил к двери. Надо будет Далину рассказать, кстати, да магических слаботочных розеток по дирижаблю наставить. Это ж и генераторы можно будет запитывать из кристаллов, тут и Арчи справится.

Хотя, стоп! Это же самая плохая идея из всех, что только могла бы прийти мне в голову. А Лариска тогда зачем? Это что же, я своими руками заберу у девочки весь смысл её работы на нашем корабле? Не, не пойдёт. А вообще теперь мне следует быть очень осторожным в делах и поступках. Теперь надо на любой вопрос семь раз подумать, и ответ давать минимум через неделю. А лучше вообще через месяц.

Ладно Лариска, а вот обрушить рынок амулетов или генераторов мне совсем не улыбалось. Заиметь врагов среди гномов или человеческих торговых домов легче лёгкого, так что пусть всё идёт так, как идёт. Жизнь свою я определил семь лет назад, когда с этими оглоедами связался, и менять её не буду. Не хочу, и всё. Двигайте прогресс вперёд сами, набивая свои собственные шишки, больше ценить будете.

Сонная дверь светила мне прямо в лицо рунами, но открываться не собиралась. Не было у неё, видите ли, такого желания. Пришлось снова собраться с мыслями и вежливо попросить её выпустить меня. Нарисовал две петли, на всякий случай подписал, что это именно петли, красивую изогнутую ручку, да и поддал силы.

Дверь без скрипа отворилась, а я наконец-то вышел в коридор, широко открыв глаза, чтобы хоть что-нибудь увидеть в этой темени. И на свою голову сразу же увидел валявшиеся скрюченные жареные трупы, а потом в нос с силой ударил застоявшийся, невыносимый запах горелой человечины.

Зажав нос, и борясь с желанием тут же мощно наблевать, я рванул направо по коридору, скользя берцами по чему-то мягкому, и запрещая себе думать, что же это такое было. В полной панике, позабыв про больную печень, я выскочил на обширную лестничную клетку, где и повалился в кучу спящих но, слава богу, целых тел.

Вот всё-таки хреновый из меня маг, будем говорить честно. Медленный. Случись что, я ведь пока разберусь, что к чему, пока соображу, что делать, пока посомневаюсь, десять раз пристрелят.

Отдышался немного, жадно хватая идущий откуда-то сверху свежий воздух, потом через силу поднялся, чтобы захлопнуть дверь в тюремный коридор и отсечь мерзкую вонь. Стало полегче, и я с каким-то остервенением вытер берцы об лежащего чуть отдельно, начальство же, того самого пыточных дел мастера. Хорошая у него ряса, плотная, не хуже полотенца.

Сидя в камере, мечтал я его застрелить, но тут передумал. Слишком легко ему будет уйти вот так, беззаботно спящему, слишком просто. Пусть с ним Владыка Николай да собственные камни в почках разбираются. Всё равно конец ему один — анафема и петля, а то и костёр. Пусть попробует сам, как это вкусно. Инквизиторы зло наказывали жёстко, а это было именно зло. Накинул ему антимагический ошейник, попросил металл, из которого он был сделан, сомкнуться на шее наглухо и не сниматься ни в коем случае, только если вместе с головой. Не доверял я теперь застёжкам, пусть даже самым хитрым.

Руки связывать не стал, только пнул его на прощание по самому дорогому, чтобы даже сквозь сон пробирало, да и побрёл наверх.

Следовало не развлекаться, а срочно найти Владыку Николая, дела у него были плохи, даже отсюда чувствовалось. И ещё подобрать тот самый крюк, что поддался на мои уговоры. Отдам Далину, пусть подкову делает, как обещал.

Я тяжело поднимался по лестницам, брёл какими-то тёмными коридорами, ударяясь об углы и спотыкаясь, и лишь уже в самом конце, выругав себя последними словами, догадался сотворить магический светляк. Хорошо, хоть ветер не видел, сразу после излечения Единого он радостно усвистел к своим, хвастаться и рассказывать. А то бы за дурака принял, ей-богу.

Странное дело, пытошная была устроена у них хоть и в отдельном толстостенном крыле, но наверху, среди других помещений. Не стеснялись тут ничего, видимо. Владыка Николай лежал на деревянной замызганной лавке, и постанывал во сне. А я тут же захотел вернуться к спящему монаху и да отрубить ему руки, которыми он всё это творил, да ноги, что носили его по земле.