По-прежнему ожидая нападения, Тор осторожно пнул лежащего перед ним воина ногой, а потом опустился на корточки, уже догадавшись, что произошло. Протянув руку к маске, он все-таки подумал, что, возможно, ошибся. Но тщетно. Сдвинув позолоченную маску, он увидел лицо темноволосой девушки. Тор вспомнил, что пару раз встречал ее на набережной. В очень милом платьице. Тогда девушка приветливо улыбнулась ему… Теперь же с ее губ капала кровь, в глазах застыло изумление. Вот и все. Под личиной воина скрывалась ни в чем не повинная девушка. Тор поспешно провел кончиками пальцев по ее лицу и шее в надежде нащупать пульс. Затем Тор закрыл глаза, пытаясь ощутить боль, которую можно было взять на себя, ведь это он был повинен в случившемся… Но девушка была мертва. Тор не позволил потоку эмоций захлестнуть себя и полностью сосредоточился на том, что происходило вокруг.

Пение стало громче, теперь его сопровождал глухой перестук. Что бы там, внизу, ни творилось, нужно было спешить.

Тор вспомнил, что прошел мимо развилок лабиринта, скрытых тьмой. Вернув маску на место, он подхватил бездыханное тело и, стараясь не смотреть в полные упрека глаза, отнес труп к узкому проходу, где почти ничего нельзя было разглядеть, если не присматриваться. Осторожно опустив тело на землю, Тор вновь снял маску и стянул с девушки накидку. Она была одета в короткую кожаную юбку, прошитую металлической нитью, высокие сапоги и позолоченный нагрудник, явно подогнанный по размеру. Как и маска, нагрудник был очень тонким, так что приходилось обращаться с ним аккуратно, чтобы не погнуть. Это не были настоящие доспехи. Весь этот маскарад был лишь игрой. Игрой, стоившей ей жизни. Отогнав от себя эти мысли, Тор завернулся в накидку и поспешил назад, к лестнице. Надеть маску оказалось не так легко, да и в росте мнимого эйнхерия Тор просчитался. Накидка едва доходила ему до колен. Но если надвинуть капюшон на лицо и опустить плечи, чтобы скрыть свой рост, то заметят его не сразу. По крайней мере, выбора у него не было.

С каждым шагом перестук становился все быстрее, пение — громче, а свечение факелов — мрачнее. Даже биение его сердца теперь звучало в такт зловещим ударам.

Лестница вела глубоко под землю. После двадцатой ступеньки он перестал считать. Наконец Тор добрался до точки, с которой было видно, куда же он идет. Наверное, сейчас Тор находился ниже уровня моря, хотя стены оставались сухими. Если бы Тор не шел в такт перестуку, он выдал бы себя, замерев от изумления. Лестница привела его в огромную пещеру, в которой поместился бы весь постоялый двор Себлома, только потолок был в два раза выше.

Пещера была искусственной — потолок поддерживали мощные колонны, на стенах в мастерски выкованных подставках горели факелы. Все поверхности здесь тоже украшали барельефы, словно ожившие в отблесках огня. У противоположной стены зала виднелись гигантские полукруглые ворота, по обеим сторонам от которых стояли два каменных изваяния воинов. Но на все это Тор почти не обратил внимания. Намного интереснее было открывшееся его взору зрелище. Гундри и ее мать были не единственными участницами этой тайной встречи. Сложно было подсчитать количество людей, собравшихся в пещере, но их было не меньше ста, и Тор почему-то не сомневался, что все они женщины. Были в зале и несколько фигур в позолоченных масках. Увидев свободное место в их рядах, Тор спокойно занял его. На него никто даже не посмотрел.

В какой-то момент Тор понял, что потерял счет времени. Барабанная дробь стала еще громче. Он боялся, что сейчас его обнаружат, но ничего подобного не случилось. Оставалось лишь наблюдать за происходящим.

С другой стороны пещеры, прямо напротив Тора, стояла трибуна с черной каменной стелой в человеческий рост, которая кверху расширялась и напоминала боек молота. Верх и бока стелы были украшены грубо выбитыми в камне рунами. С двух сторон этого мрачного изваяния стояли плоские чаши черненого железа, из которых вырывались языки пламени. Это был варварский символ древней религии, исчезнувшей еще до того, как на эту землю пришли первые люди. Теперь же эта религия возрождалась.

И у нее была верховная жрица.

Из полумрака пещеры вышла женщина в длинном белом одеянии, скрывавшем ее тело от шеи до пят. Подол этого странного платья был украшен вышивкой золотой нитью. Жрица медленно направилась к алтарю. Ее лицо скрывала золотая маска, намекавшая на человеческие черты. Из-под маски выбивалась копна густых волос.

Пришедшие сюда женщины преклоняли перед ней колени и почтительно опускали глаза, и только мнимые эйнхерии в позолоченных масках не двигались с места. Тор вздохнул с облегчением, увидев это. Он тоже не двигался. Возможно, он и не смог бы.

Чувство нереальности происходящего охватило его, замедляя мысли, наливая свинцом ноги. А ведь на самом деле Тору не стоило удивляться. Не нужно было видеть ни золота волос, ни животика под платьем, чтобы понять, чье лицо скрыто под маской. Само присутствие жрицы этого культа придавало мрачному подземелью святость, превращая его в храм.

Все больше замедляя шаг, Урд подошла к алтарю, замерла на мгновение и поднесла руки к лицу, чтобы снять маску. Все звуки в зале утихли, и только вздох пронесся над головами верующих, когда она повернулась.

Даже Тор охнул. Он не мог бы сказать, что изменилось в Урд, но не помнил, чтобы когда-то видел свою жену такой. Она казалась моложе, словно и мать, и дочь объединились в одном теле. В ней сияли свежесть молодости и мудрость богини, а в глазах светилось знание бессмертных. Эта женщина успела повидать, как проходят столетия, как поколение сменяется поколением. Возможно, она существовала с самого начала создания мира. Ничто не могло укрыться от ее глаз.

И когда взгляд Урд на мгновение остановился на его золоченой маске, Тор понял, что она узнала его.

— Сестры! — Даже ее голос изменился, стал мягче, но в то же время исполнился силой богини, которой никто не мог перечить. — Сестры!

Она медленно воздела руки, и десятки женщин, склонившихся перед ней, хором произнесли какое-то слово, слившееся в неразборчивое бормотание. Но это слово что-то напомнило Тору, хотя он и не понял его значения.

— Сестры! — в третий раз прокричала Урд.

Она еще выше подняла руки, и в тот же миг в двух чашах взвился огонь, так что его языки оказались на одном уровне с верхушкой стелы.

Затем Урд резко опустила руки, и пламя опало. Воцарилась тишина.

— Я благодарю вас за то, что вы пришли сюда, ибо ведомо мне, какой опасности подвергли вы себя. — Она умолкла, обведя взглядом своих единомышленниц, и каждой из этих женщин показалось, что Урд улыбается именно ей. — Вы рискуете жизнью, и я вижу страх и сомнение в ваших глазах. Не нужно вам стыдиться этого, ибо глуп тот, кому неведом страх, и безумен тот, кто ни в чем не сомневается. И все же вы пришли сюда, и оттого исполнилось сердце мое гордостью, ибо верен был выбор мой.

Она вновь подняла руки, и пламя вспыхнуло еще сильнее, словно Урд и вправду повелевала огнем.

На собравшуюся здесь толпу это произвело должное впечатление. Женщины встрепенулись, зашелестели подолы платьев, послышались восхищенные вздохи.