шагнуть назад от тёплого воздуха опасности, ударить ему в локоть, чуть смещая удар, отвести в сторону уже сам удар, принять его на Покров, в конце концов. Пережить всего один удар сталью, к которому готов?

Я тронул трижды рассечённый сегодня рукав. Ещё один халат испорчен. Устало вздохнул:

— Весело, но это пора заканчивать, — жёстко приказал. — Встань! — впившись в него взглядом, сообщил. — Я тебя услышал. У тебя в руке меч и ты сейчас можешь закончить всё так, как и мечтаешь. Если действительно хочешь быть свободным больше, чем жить, то всади меч себе в сердце или средоточие и закончи на этом службу. Я разрешаю тебе сделать это, если ты действительно этого хочешь. Ну?

Он молчал, не шевелился, лишь гонял желваки по щекам, да синел губами.

Я надавил сильней:

— Ну!

И снова не добился ответа. Криво усмехнувшись, процедил:

— Вот и вся цена твоим красивым словам.

Он, наконец, сумел разжать синие, словно у мертвеца губы:

— У мёртвого нет возможности мести.

Я лишь повторил:

— Вот и вся цена твоим красивым словам, — а следом добавил. — Чтобы я больше не слышал этого ни вслух, ни в мыслеречи. Ты искупаешь свою вину. Год. На этом закончим.

— Судя по тому, что я здесь увидела, наниматель, прикончить такого слугу стало бы лучшим выходом.

На этот раз я ответил ей:

— Не уверен.

Потеряв к Пересмешнику интерес, развернулся к другому убийце и спросил:

— Ты сделал выводы из того, что сейчас увидел?

Тот хлопнул глазами, переспросил:

— В-выводы?

Дарая процедила:

— Тупица.

Я вздохнул:

— Тогда скажу сам. Ты совершил проступок и будешь за него наказан. Мне безразлично, что ты сам об этом думаешь, я лично считаю твоё наказание не просто справедливым, а мягким. Честно говоря, случись подобное лет пять или даже семь назад, я бы просто убил тебя, перешагнул тело и двинулся дальше. Но! — я подался вперёд, впившись взглядом в глаза своего неудачливого убийцы. — Я могу пойти тебе навстречу, как пошёл только что навстречу Пересмешнику. Один раз. Скажи, что ты не хочешь искупать свою вину, скажи, что ты против служения, и Дарая тут же снесёт тебе голову. Тебе даже делать самому ничего не нужно. Одно слово. Ну?

Несостоявшийся убийца толкнулся ногой раз, другой, пытаясь от меня уползти, словно я сейчас давил на него своей силой, опомнившись, замер и сглотнул, не заботясь о мече у шеи, а затем торопливо забормотал:

— Нет! Нет! Господин, да что вы такое говорите? Раз я теперь это, свободен от старых контрактов, так, конечно, с радостью приму службу у вас, господин.

Пересмешник процедил за спиной:

— Ну и отлично.

Я кивнул:

— Да, отлично, теперь у меня два долговых слуги. Поглядим, они оба бестолковые или только один?

Махнул рукой, в середине движения отправив в кольцо силу — в грудь лежащему на полу убийце прилетел свиток. Спросил его:

— Кисть у тебя есть?

— А? — снова вылупился он на меня.

— Придурок, — покачала головой Дарая всё так же нависавшая над ним. — Кисть и чернила с собой есть?

— Д-да?

— Ну так доставай и записывай за господином клятву. И без глупостей, — она приподняла меч, давая ему возможность встать.

Я невольно задумался, а какую глупость совершил бы я?

Вот я стою на коленях в поместье Саул, в шею мне упирается меч Кирта, передо мной стоит Домар и приказывает достать кисть и вписать своё долговое служение своей рукой. Семьи рядом нет и им в этот раз не могут угрожать. Есть только я и моя жизнь и никакой цепочки, заглушающей мой талант к Указам.

Что бы я мог сделать?

Первое — достать Флаг Сотни Убийств и начать убивать.

Второе — влить в кисет силы через край и швырнуть его к ногам Домара.

Третье — использовать вместо кисета один из артефактов.

Четвёртое — просто выхватить Пронзатель и сражаться.

И это только то, что я мог сделать, не используя свой главный козырь — Указы.

Убийца… Я уставился на его подрагивающую руку, которую он опустил к поясу, к кисету Путника.

Через вдох в ней появилась кисть и пузырёк чернил.

Я презрительно усмехнулся.

Он не сделал ничего.

Возможно, надеется на свои навыки обходить условия службы и то, что контракт — это лишь один цвет, а он служил под двухцветным. Если это весь его план, то его ждёт разочарование.

Приказал:

— Пиши. Я, имя, клянусь.

Убийца покорно кивнул и пристроил мой свиток контракта на колене.

После подписания я даже не стал спать, потратил оставшееся до утра время на тренировки в жетоне, едва проснулся Зеленорукий, и я ощутил его внизу, как занялся его лечением. Вернее, лечением и своим Возвышением. Что бы там ни думал на этот счёт Седой, но я не собирался растягивать этап Предводителя Воинов на долгие годы. Если так выйдет, то какой смысл мне был называть себя талантом? Имею ли я право называть себя талантом не в Указах, а в Возвышении и при этом открывать один узел в полгода?

Правда, пока что я, скорее, накручивал себя и чуть злил, чем действительно так думал. Пока что я поднимался от звезды к звезде с огромной, для обычных идущих, скоростью. Взять ту же Лаю, которая была гораздо старше меня, но так и застряла на первых звёздах Предводителя, не в силах за долгие годы не то что добраться до первой из больших Преград, а преодолеть отмеренный ей предел.

Несправедливо, но с этим я ничего поделать не мог — каждому Небо отмерило своё, я тоже могу рано или поздно упереться в свой предел, особенно если сбудутся мои