было достаточно. Тем более на себя она тратила в том числе и вторую часть денег, предназначенную на Соню. За это она должна была повесить ключ на шею своей дочке в три года. Тогда ключ постепенно врос бы в организм, попутно при нужде перехватывая управление сознанием. Жить незаметно, не выделяясь, серой мышкой. Действительно, как робот. Взамен ключ дарит носителю идеальное здоровье и везучесть. Спасла Сонечку именно жадность её матери. Галина не подозревала про истинное назначение ключа, и не знаю уж чего навоображала о том, для чего в итоге нужна её дочь. Но успела за три года разобраться, что рядом с ключом повышенная удача и проходят всякие болячки. Забрала его себе.

– Про маму всегда говорили – родилась с ложкой во рту. Это я всегда была невезучая.

– Воровка она, – резко сказал как отрезал Андрей Викторович. – И вся её удача была за твой счёт. Без телесного контакта с тобой, Соня, программа подавления сознания не запустилась, в этом Гале повезло. Ключ всё равно был завязан на тебя, вот вся удача твоей матери и компенсировалась неприятностями у тебя. Судя по твоему рассказу, Галина это прекрасно понимала, относилась к тебе именно как к полезной вещи, без которой её талисманчик работать откажется. Причём эта удачливость, она очень быстро становится как наркотик, ты уже не можешь без неё. Ты выросла, а человек понемногу приспосабливается ко всему, вот организм постепенно и научился закрываться от ключа, который тянул из тебя силы. Вдобавок ты сменила фамилию, то есть хоть немного, но оборвала связь с ключом. У тебя стало меньше неприятностей, ты стала реже болеть, а талисман – всё хуже работать. Одновременно у мужа Галины понемногу начало сносить крышу от ощущения собственной никчёмности и обманутости. Я так понимаю, ему тоже чего-то Князь пообещал за участие в афере, в результате же Сусликов-Медянский не получил ничего. Галина в итоге не выдержала и сбежала, и я этому не удивлён. Впрочем, о мёртвых или хорошо – или ничего.

– Как мёртвых? – побледнела Соня.

Софья тут же её обняла и прижала к себе, испугавшись, что новообретённая сестра опять упадёт в обморок. Медянский тоже неожиданно пересел на диван и обнял дочь с другой стороны. Соня задрожала, и неожиданно заплакала, но вырываться и не пыталась. Наоборот, прямо ощущалось – заплакала она потому, что её со всех сторон окружали те, кто считает семьёй, можно расслабиться, не держать всё в себе. Наконец, нервное напряжение ушло, слёзы кончились. Всё равно Андрей Викторович пересаживаться обратно не стал, а Соня не стала высвобождаться, так они и продолжили говорить втроём в обнимку.

– Любая вещь от ведьмака – чёрная, нехорошая штука. Она никому и никогда не приносит добра, даже если кажется обратное. Перестав получать свой наркотик, Галина не вынесла и сбежала. Ключ, окончательно с расстоянием потеряв связь с тобой, лишился подпитки и начал выедать уже носителя. Возможно также что-то вроде системы самоликвидации при краже. А выкинуть ключ Галя была не в состоянии, даже когда всё поняла. Эта дрянь за годы к ней присосалась насмерть. Вместо тебя. В итоге проклятие сожрало её за несколько месяцев, уже потом эхом долетев до тебя. Как безродную нищенку её и закопали. Могилу нашли по остаточному следу, когда, узнав про тебя и увидев проклятие, Аристарх Данилович всполошился. Он сообразил, почему наши враги были уверены – ключ есть, но мы не могли найти и следа этого амулета. В итоге ключ мы извлекли, хранилище нашли, и ты от всего этого свободна. А вот дальше… Во-первых, и это не обсуждается – сразу как мы закончим судиться с бабушкой Софьи и отобьём эту атаку, я подаю на решение о том, чтобы признать тебя своей дочерью. Думаю, это устроится быстро, и самое позднее к середине февраля ты у нас уже официально станешь Софией Андреевной Медянской. И отсюда во-вторых. Ты уже взрослая, поэтому требовать от тебя я ничего не имею права. Да и по-человечески – тоже не имею права требовать, раз потерял на столько лет. Но очень прошу всё-таки остаться с нами. Ты нам очень нужна.

– Только пусть попробует уйти, – полушутя, полувсерьёз погрозила Софья. – Всю жизнь завидовала одноклассникам и мечтала о сестре, и пусть она попробует от меня сбежать. Соня – остаётся.

– Я… я попробую… остаться – робко и еле слышно прошептала Соня.

– Вот и решено! – обрадовалась Софья.

***

– Ну и ушлый ты парнишка, – Соломон Глебович, достал из бара, встроенного в стену кабинета, бутылку виски и два стакана. – Слышал, ты предпочитаешь именно вискарь? Мне в мои годы лучше коньячок, но за первое такое близкое знакомство готов и этой шотландской самогонки хлопнуть.

Взъерошенный тёщин адвокат взял протянутый стакан, всем своим видом пытаясь показать уверенность в себе и независимость, дескать, мы на равных. Получалось плохо. Когда тебя ночью четверо крепких неразговорчивых амбалов выдёргивают из постели и волокут в контору нотариуса, душевному спокойствию это не способствует.

– Спасибо. И по какому… э-э-э… вопросу возникла необходимость нашей встречи настолько срочно? Что вы даже не дождались завтрашнего суда?

– Вот не нужно было действовать через мою голову, – демонстрируя грусть, произнёс Соломон Глебович. – Но вы, молодые, и ушлые, на ходу подмётки рвёте.

– За нами будущее, – дальше пробовал демонстрировать гонор адвокат.

– Будущее будет, – проворчал Соломон Глебович, – если оно у тебя есть. Пока же нужно решать проблемы сегодняшние. Но за твою шустрость я готов уважить и поговорить сегодня. А мог бы сразу отправить к Медянскому. Или лучше к Багдояну. У обоих молодость была очень бурная, а ты влез в их дела. Очень большие дела, которые одобрены лично губернатором, и которые теперь могут сорваться, потому что одна старая грымза потянула грабли к тому, чего ей