— Телефон на стене, звони, набирай столько раз, сколько потребуется. Плачь, умоляй, угрожай, но сделай так чтобы помощь приехала, понял меня?

— Да, понял, — бодро отрапортовал студент, крепко схватив телефонную трубку, будто бы она являлась спасательным кругом. Простая и понятная команда наполнила его жизнь смыслом, вытесняя собой пережитый недавно ужас.

— Теперь ты, — очередь дошла и до другого студента, недавно ассистирующего ей в проведении полевой операции, — иди в коридор, и узнай, кому требуется наша помощь, затем сообщи мне.

Подтверждающий кивок головой и студент вливается в поток снующих по коридору людей в поисках очередной жертвы, которой не посчастливится попасть в цепкие лапки доморощенных медиков.

Посмотрев на неподвижно лежащую девушку, женщина, наконец, подошла к своему ребёнку. Девочка сидела в кресле, обняв свои колени, неотрывно смотря на студентку. Во всей этой суматохе она проявила похвальное самообладание, не отвлекая взрослых от оказания помощи пострадавшей. В силу своего возраста, или же из-за крепкой психики, ребенок не выглядел сильно взволнованным или напуганным. Доверчиво прильнув к обнявшей её матери, она не задавала вопросов, наслаждаясь объятиями.

— Последишь за бедняжкой, хорошо? — брать дочку с собой в коридор, было глупой затеей, в такой напряженной обстановке она будет только мешаться под ногами, напуганные и раненные студенты могут натворить глупостей, срывая свою злость на беззащитном ребенке.

— Если она очнется, дай ей воды и проследи, чтобы она выпила эти таблетки, ты уже взрослая девочка, поэтому вся надежда на тебя, иначе эти увальни-мужчины окончательно её угробят, — прошептала Габби, кивнув головой в сторону разговаривающего по телефону студента.

— Я поняла, мамуля, позабочусь о ней, — в подтверждение своих слов девочка выдала самое серьёзное выражение лица, которое только смогла изобразить. Это выглядело так умилительно, что женщина вновь не удержалась, начав целовать и тискать свою малышку.

— Всё, я пошла, удачи!

— И тебе!

«…»

В коридоре царил самый настоящий хаос, отовсюду доносились стоны и крики боли, из комнат вытаскивались кровати, на которых устраивали тяжелораненых. Таким образом, прибывшим медикам, а женщина надеялась на их скорое прибытие, будет проще осматривать и оказывать помощь пострадавшим.

Все собранные в этом месте люди получили целый букет разнообразных, преимущественно рваных ран. Покусанные ноги и руки быстро стали классикой, с подобным типом ранений разбираться было не в пример проще, чем например, с откушенной щекой, или прокушенным горлом. Ребятам с подобными ранами обычно не везло, кто-то раньше, кто-то позже, но все они уходили на незапланированную встречу с Ктулху. Бинты закончились через десять-пятнадцать минут после начала оказания медицинской помощи. В ход шло всё, что имело в своей основе ткань, синтетику, хлопок. У особо обеспеченных студенток встречался даже стопроцентный шелк. Все люди находящиеся в данный момент в общежитии, стали единым, сплоченным организмом, работающим над общей целью.

Не передать словами, как же тяжело было смотреть на умирающих детей, так и не успевших вкусить самостоятельной, взрослой жизни. На смертном одре из их глаз исчезла надменность, юношеское самомнение, презрение к окружающим, без следа растворилось желание быть как можно дальше от родителей, им необычайно сильно хотелось жить.

— Мама, мамочка, спаси меня, — шептали, как мантру мертвенно бледные губы несчастных, они безрезультатно взывали к единственному по настоящему близкому человеку на всём белом свете. В свои последние мгновения, их самым страстным желанием было увидеть её, ту, что подарила им жизнь, на протяжении многих лет оберегая от всевозможных опасностей. Габби, держала каждого из них за руку до последнего, шепча всевозможные глупости, даруя покой и так необходимое материнское тепло, пусть они и не были ее детьми. Раз за разом она ловила последнее дыхание умирающих людей, ласково закрывая им глаза.

Слезы по погибшим, градом катились из глаз не только присутствующих тут женщин. Не миновала участь оплакивать погибших, и сильный пол, даже всегда безэмоциональный уборщик внешний вид которого выдавал в нём ровесника планеты, в любой ситуации не показывающий своих чувств, незаметно стирал выступающие на глазах слёзы.

После того, как с обработкой ран пострадавших было покончено, на многих навалилось опустошение, парни и девушки садились там, где есть место, отсутствующим взглядом смотря себе под ноги. Сев на любезно предоставленный ей стул, Габриэль, наконец, смогла выдохнуть, руки чувствовались на несколько десятков килограмм тяжелее, чем они были на самом деле, а кончики пальцев исполняли задорное Па. Перед тем, как пойти к дочери, женщине нужно было передохнуть, иначе она могла присоединиться к своим подопечным, упав в обморок от перенесенного стресса и навалившейся усталости, молодёжь и так была