– Я Пьер Оман де Гиз, – сказал он. Было видно, что он нисколько не рад гостям.

Джеймс и Нед встали.

– Вы родич моей сестры, королевы Марии? – спросил Джеймс.

– Разумеется. – Пьер повернулся к Неду. – А вы кто?

– Нед Уиллард, помощник Джеймса Стюарта.

– И что привело в наши края двух шотландцев-протестантов?

Неда порадовало, что этот Пьер проглотил заранее состряпанную историю. Возможно, Марию будет проще убедить, если она сочтет, что совет остаться во Франции исходит от ее родственника, а не от английской соперницы.

Джеймс как будто не заметил откровенной грубости Пьера.

– Я прибыл поговорить со своей сестрой, – сказал он спокойно.

– О чем же?

Стюарт улыбнулся.

– Просто скажите ей, что Джеймс Стюарт здесь.

Пьер высокомерно задрал подбородок.

– Спрошу, пожелает ли королева Мария вас принять.

Нед сразу понял, что этот Пьер постарается, насколько сможет, не допустить встречи брата с сестрой.

Джеймс сел и отвернулся от Омана. В его жилах текла королевская кровь, и он уже выказал французику больше любезности, чем этот дерзкий юнец заслуживал.

Пьер молча удалился, явно задетый таким отношением.

Нед тоже присел. Жизнь в замке кипела, по зале сновали туда и сюда слуги, хлопотавшие по своим делам. Минул час, затем другой.

В залу вышла молодая женщина, как показалось Неду, его ровесница. По ее розовому шелковому платью и расшитому жемчугом головному убору на темных волосах было понятно, что это не служанка. Во взгляде голубых глаз, устремленном на Неда, читалась настороженность. Но, заметив Джеймса, женщина улыбнулась.

– Какая неожиданность! – воскликнула она. – Лорд Джеймс! Вы меня не помните? Я Элисон Маккей. Мы встречались на свадьбе Марии.

Джеймс встал и поклонился, и Нед сделал то же самое.

– Конечно, я помню вас, – галантно ответил Джеймс.

– Нас не известили о вашем приезде.

– Я встретил человека по имени Пьер как-то там и просил передать, что я тут.

– А! Ему поручили не подпускать к Марии никого чужого. Но вас она примет, не сомневайтесь. Пойду предупрежу ее, а потом пришлю кого-нибудь… за вами обоими.

Элисон вопросительно покосилась на Неда.

– Мой помощник Нед Уиллард, – пояснил Джеймс.

Нед снова поклонился. Элисон удостоила его едва заметным кивком и ушла.

– Этот треклятый Пьер даже не потрудился сказать Марии обо мне, – сердито проворчал Джеймс.

– Меня предостерегали на его счет.

Через несколько минут слуга провел их в уютную небольшую приемную. Нед весь извелся от беспокойства. Наконец-то встреча, ради которой он проделал столь долгий путь. Его облекли своим доверием и королева Елизавета, и покровитель и наставник сэр Уильям Сесил. Осталось только не опозориться и оправдать это доверие.

Вскоре к ним вышла Мария Стюарт.

Нед раньше видел ее лишь единожды, и его снова поразило, насколько она, оказывается, высока и насколько красива. Очень бледная кожа великолепно сочеталась с рыжими волосами. Марии было всего восемнадцать, однако держалась она весьма величественно, а двигалась с изяществом корабля, скользящего по спокойному морю, и длинная белая шейка смотрелась стройной мачтой. Положенный срок траура по супругу уже миновал, но она по-прежнему носила белое, цвет скорби.

По пятам за Марией следовали Элисон Маккей и Пьер Оман де Гиз.

Джеймс низко поклонился, но Мария бросилась к нему и пылко расцеловала.

– Ты хитрец, Джейми! – воскликнула она. – Откуда ты узнал, что я в Сен-Дизье?

– Мне потребовалось некоторое время, чтобы тебя догнать, – ответил он с усмешкой.

Мария села и пригласила садиться остальных.

– Мне говорили, что я должна вернуться в Шотландию, взойти над нею новым солнцем, рассеять тучи религиозных распрей, что клубятся над страной.

– Узнаю речи Джона Лесли, – фыркнул Джеймс.

Этого Нед и опасался – Лесли отыскал королеву раньше и сумел, по-видимому, подобрать нужные слова, чтобы заронить в ее сердце надежду.

– Все-то ты знаешь! – Мария засмеялась. Похоже, она искренне любила своего единокровного брата. – Он сказал, что, если я приплыву в Абердин, меня будут ждать двадцать тысяч человек, готовых идти на Эдинбург и свергнуть протестантский парламент во славу истинной веры.

– Ты же ему не поверила, сестра?

Нед почти не сомневался, что Мария как раз поверила. У него мало-помалу складывалось впечатление, что эта девушка весьма подвержена чужому влиянию. Несомненно, держалась она по-королевски, но до сих пор не выказала и признака той мудрости в государственных делах и той осмотрительности, какие отличают государей, привычных к лести подданных.

Вопрос Джеймса она пропустила мимо ушей.

– Если я вернусь в Шотландию, ты станешь моим архиепископом.

Все присутствующие откровенно изумились. Правитель Шотландии не имел права назначать епископов – в отличие от Франции, где это право было закреплено за короной.

Впрочем, Джеймс указал на другое препятствие.

– Я не католик, – сказал он.

– Значит, примешь католичество, – отмахнулась Мария.

Джеймс, судя по всему, решил, что пора заканчивать с легкомысленными беседами.

– Я приехал сюда просить тебя принять протестантство.

Нед нахмурился. Вообще-то им поручали совсем другое.

Мария ответила твердо:

– Я католичка, и в моей семье все католики. Я не могу и не буду менять веру.

Нед заметил, что Пьер кивает. Уж его-то сама мысль о том, чтобы кто-то из де Гизов стал протестантом, наверняка должна приводить в ужас.

– Я тебя понимаю, сестра. Но скажи мне, готова ли ты проявлять терпимость? Протестанты поклянутся в верности тебе, если ты позволишь им молиться, как они хотят.

Этот довод не пришелся Неду по душе. Что творит Джеймс? Им же велели уговорить Марию остаться во Франции!

Пьер тоже скривился, видно, потому, что всякие рассуждения о терпимости были ненавистны убежденным католикам.

– А твои протестанты согласятся терпеть католиков? – спросила Мария.

Нед счел, что настала пора вмешаться.

– Разумеется, нет. В Шотландии сегодня служить мессу – преступление.

Ему возразил Пьер:

– Ошибаетесь, мсье Уиллард. Месса – это не преступление.

– Шотландский парламент принял такой закон.

– Самопровозглашенный парламент может принимать какие угодно законы, – холодно произнес Пьер, – но лишь монарх способен сделать эти законы подлинными законами. Королева Мария не одобрила решение парламента.