красными и желтыми линиями, подобно рубцам от ножа, а на каждой щеке красовалось густое черное пятно. В ушах болтались большие медные серьги, а шею украшало ожерелье из шлифованных раковин. Его рубаха тоже была вся в красных пятнах, а на груди висел огромный нож, какого Дэвид никогда прежде не видел. На поясе, обвивавшем его тонкий стан, болтался свежий скальп.

Еще накануне Козебой обнаружил то, чего не видели его белые союзники, – человеческий след. Он тотчас же пошел по нему, нашел того, кто его оставил, и принес его скальп. Это был индеец племени могауков. Это значило, что отряд уже находился на неприятельской территории.

Только такой испытанный воин и следопыт, как Козебой, мог прокладывать путь в самом сердце неприятельской земли. Трижды они натыкались на следы людей, и каждый раз старый делавар обращал внимание Дэвида и Пьера на присутствие белых среди индейских воинов. Дважды Дэвид лежал с ним в укрытии, наблюдал за кострами могауков и слышал, как тяжело дышит Козебой, еле сдерживая желание кинуться на индейцев-предателей, ставших врагами своих соплеменников ради «огненной воды» англичан.

Как-то отряд набрел на дымившиеся руины, представлявшие собой некогда хижины французских колонистов. Тут произошел страшный неравный бой, несмотря на то что французский форт находился на расстоянии двадцати миль. Меж руинами они обнаружили пятерых мужчин, с которых были сняты скальпы, и также трех оскальпированных женщин. Дэвид вздрогнул, вспомнив парик, который видел на голове маркиза Водрёя.

Разгадка явилась на следующий день, когда вместо форта они нашли лишь груду почерневших камней, усеянных трупами французов и их союзников-индейцев. Все случилось недавно, так как Козебой обнаружил кое-где горячую золу; согласно его предположениям, в нападении на форт участвовало не менее ста винтовок.

Тем временем наступил май, и весна развернулась во всей своей красе. Повсюду, казалось, царили покой и радость; и если бы не вид страшных пожарищ и оскальпированных трупов, было бы трудно поверить, что идет война. Но всякое сомнение исчезло, когда они увидели перед собой форт Дюкен[34]: восемьсот дикарей в ожидании кровавого пира расположились лагерем вокруг частокола, окружающего форт.

На протяжении многих дней отряд издали наблюдал за этими ужасными варварами, не желая присоединиться к укрывшимся в форте французам. Однажды в ущелье меж гор близ форта Дюкен показался генерал Брэддок со своими двумя тысячами двумястами солдатами и, попав в ловушку, расставленную кровожадными индейцами, был полностью уничтожен. Дэвид лежал за скалой и наблюдал с ужасом в душе за страшным избиением[35]. Когда наконец жалкие остатки армии Брэддока бросились бежать, Дэвид встал на ноги и, намереваясь отправиться в обратный путь, столкнулся лицом к лицу с человеком, который стоял, зажав ружье в руке, и с невыразимой скорбью на лице глядел на жуткую сцену внизу.

В продолжение нескольких секунд Дэвид не мог поверить своим глазам. Потом он услышал голос Черного Охотника:

– Дэвид, я рад, что ты не принял участия в этом кровопролитии.

Глава XXVII

После радостных приветствий Питер Джоэл сказал Дэвиду, что из Квебека вместе с индейцами явился белый человек, который непременно хочет его видеть.

– Где он сейчас? – спросил Дэвид.

– С комендантом форта. Они, очевидно, хорошо знают друг друга. Комендант отдал приказ разыскать тебя немедленно.

Когда Дэвид Рок прошел на территорию форта и появился в комнате коменданта, возбужденные голоса тут же смолкли. За столом сидел человек, который, очевидно, только что закончил обедать. При появлении Дэвида он встал, и юноша увидел мужчину с сильно обветренным лицом, давно уже не стриженного и с густой бородой. Дэвид тотчас же узнал капитана Рене Робино.

– Наконец-то я нашел вас! – воскликнул капитан. – Месье комендант, – продолжил он, – это и есть Дэвид Рок, о котором я вам говорил. Я перед ним в таком долгу, что вряд ли сумею когда-либо отплатить. Благодаря ему я избавил мир от вашего старого друга капитана Талона.

Комендант Контркер встал и протянул руку молодому охотнику.

– За это и я вам бесконечно благодарен, лейтенант Рок, – сказал он. – Капитан Робино – лучший стрелок, чем я, а мне предстояло обменяться парой выстрелов с капитаном Талоном в связи с одним маленьким делом. Сейчас я вас на время покину, ибо капитан Робино хочет передать вам нечто с глазу на глаз.

Легкая усмешка мелькнула на губах Робино. Он жестом предложил Дэвиду сесть рядом, а потом достал пистолет и положил на стол:

– Этот пистолет заряжен, и если вы пожелаете меня убить, то можете сделать это, не опасаясь последствий. Я взял слово с капитана Контркера, что он посмотрит на это как на несчастный случай. Я последовал за вами через всю эту глушь, чтобы очистить свою совесть от преступления.

– Я ничего не понимаю! – воскликнул Дэвид, глядя на него. – Вы явились из Квебека? Может быть, вы хотите передать мне послание от мадемуазель Сен-Дени?

Робино покачал головой:

– Для Квебека я давно исчез с лица земли. Никто не знает, где я. Вы хотите услышать мою историю или историю Анны Сен-Дени?

– Прошу вас, расскажите мне об Анне.

– Вынужден вам признаться, что меня заставили принять участие в заговоре, который должен был привести вас к гибели. Я знал, что произойдет во дворце в ту ночь, когда мадемуазель Сен-Дени пришла к вам в каземат…

И он рассказал Дэвиду обо всем, включая расправу Анны над Биго в его кабинете.

– Биго решил убить меня через посредство капитана Талона. Но счастье оказалось на моей стороне, и на следующее утро я всадил Талону пулю в сердце. За два часа до вашей экзекуции я отправился в монастырь, чтобы рассказать Анне Сен-Дени о том, каким образом в вашу куртку были вшиты подставные обличающие документы. Но в монастыре мне ответили, что мадемуазель Сен-Дени больна. Я требовал, настаивал, но это ни к чему не привело. Когда я собрался уходить, дверь отворилась, Анна вбежала в комнату, и я действительно готов был поверить, что она помешалась.

Я наскоро изложил ей все события дня, она схватила меня за руку и крикнула: «Достаньте мне немедленно экипаж!» После экзекуции мы сели в него, и она приказала ехать к дворцу Биго.

Я могу вас уверить, лейтенант Рок, что Анна вполне за вас отомстила. Но когда она покончила с интендантом, мне пришлось на руках отнести ее назад в экипаж. Она попросила доставить ее к Нэнси Лобиньер. Старый барон спрятал меня от властей, а Анна три дня находилась между жизнью и смертью. Только она снова встала на ноги, как немедленно отправила вам письмо. А я разыскивал вас, чтобы просить прощения за свою слабость, превратившую меня в орудие подлеца.

Робино рассказал Дэвиду, как Биго, пользуясь его бедностью, заставил взять у себя денег и, злоупотребляя безукоризненной честностью капитана, сделал из него послушную марионетку.

– Я получил письмо от Нэнси Лобиньер, – сказал Дэвид, – но ничего не слышал о мадемуазель Сен-Дени.

– И вы не знаете, что вместе с Нэнси Лобиньер они отправились в Гронден-Мэнор?

– Нет!

– В таком случае я еще больше виноват перед вами. Я мог бы захватить к вам письмо… Когда я узнал в Гронден-Мэнор, что вы направились к форту Дюкен, я был в полной уверенности, что вы уже получили послание от мадемуазель Сен-Дени.

– Где же она сейчас?

– Я полагаю, в своем доме в Гронден-Мэнор.

– Вы говорите, что она была больна?

– Месье Лобиньер сказал мне, что уже на третий день ей стало лучше.

Дэвид крепко пожал руку Робино:

– Если для успокоения вашей совести вам необходимо мое прощение, то я от души прощаю вас. Я даже считаю себя в долгу перед вами, и, если случится так, что мои мечты исполнятся, вы займете в моей душе место рядом с другим честным солдатом, воспитавшим меня.

Их прервал Питер Джоэль, резко появившись в комнате коменданта. По его