во главе сорок четвертого и сорок восьмого полков, а следом за ним – барон Дискау с восемнадцатью военными судами и шестью батальонами, чтобы сразиться с генералом среди девственной американской природы. Однако должно было пройти еще тринадцать месяцев, прежде чем маски будут сброшены и война объявлена.

Таково было положение в Новой Франции к тому времени, когда Анна Сен-Дени, разбитая физически и душевно, покинула Дэвида в одном из казематов губернаторского дворца.

По Квебеку полз зловещий слух – предательство! Захвачен с поличным предатель, носивший англичанам карты и планы фортов, – не кто иной, как лейтенант Дэвид Рок, любимец интенданта. Каким-то образом в городе стали известны почти все подробности того, что произошло во дворце Биго, который был якобы так расстроен случившимся, что ни на минуту не покидал своих покоев.

То обстоятельство, что Биго потерял Анну в тот момент, когда уже считал ее своей, нисколько не ослабило его уверенности. Пройдет еще несколько дней – возможно, даже несколько часов, – и ему опять выпадет благоприятный случай, а рядом уже не будет капитана Робино, который встанет между ним и предметом его вожделений.

Нэнси Лобиньер страдала неимоверно. Отчаяние и ярость клокотали в ее груди. Только мудрость ее отца, доказывавшего ей, что фактов недостаточно, чтобы подтвердить ее подозрения, удерживала девушку от решительного шага – от открытого выступления против интенданта и его клики. Нэнси со скорбью в душе соглашалась с отцом и ждала. В свидании с Дэвидом ей было отказано.

Однажды утром по городу пошли глашатаи, объявляя во всеуслышание, что по приговору Верховного совета лейтенант Дэвид Рок будет подвергнут порке на улицах Квебека двадцать четвертого марта 1755 года.

Когда эта весть дошла до слуха Анны Сен-Дени, она, казалось, совершенно потеряла рассудок. Напрягая последние силы, она поднялась с постели, дотащилась до окна и стала дожидаться рассвета, прислушиваясь к словам глашатаев.

В тот же день, лишь только бледное солнце озарило форты, по городу пронеслась еще одна поразительная новость. Капитан Рене Робино дрался на дуэли с капитаном Жаном Талоном. Талон, известный дуэлянт и убийца, остался лежать мертвым неподалеку от губернаторского дворца. А Робино исчез, и никто не знает куда.

Глава XXIV

На следующий день древний город Квебек был готов к печальному представлению, какие нередко устраивались в те времена. Дэвид Рок в своей темной клетке знал об ожидавшей его экзекуции и был совершенно спокоен. Он не боялся плети. Жители лесов не страшатся ни боли, ни смерти. Но ужас невольно прокрадывался в его душу при мысли об ожидающем его унижении. Он вспоминал Карбанака, который шел по улице под страшными ударами, ни разу не дрогнув и не издав ни единого звука.

Возможно ли, что Карбанак, сердце которого было разбито вероломством жены, способен выдержать больше, чем он, Дэвид Рок? Нет! Не было такой пытки, такого унижения, которое могло бы убить достоинство в человеке, выросшем среди достойных людей диких лесов!

Наступил роковой час.

На Дэвида надели новый военный мундир с блестящими пуговицами и эполетами. Каким-то необъяснимым образом во дворец проникла бездомная собака – грязная, с жесткой рыжей шерстью и обрубком хвоста. При взгляде на нее Дэвид снова вспомнил о Карбанаке, о честном человеке, который задушил купца Николе. Он протянул собаке руку, и та сразу же подбежала к нему, приветливо виляя хвостом. Тут же один из охранников отвесил дворняжке сильный пинок, и она, скуля, отпрыгнула в сторону. Однако, пока Дэвида вели прочь из дворца, собака держалась поблизости, следуя на конвоем.

Впервые за много дней оказавшись на улице, юноша увидел лучи солнца. Солнце и собака – в особенности собака – прогнали с его лица уныние и печаль. Неожиданная ласка животного согрела Дэвида и придала ему сил. Во дворе находилось лишь несколько солдат, но за воротами слышен был шум, который мог исходить только от многочисленной толпы. И действительно, когда Дэвида вывели на площадь, он увидел, что тут собрался почти весь город.

Его провели на помост, где он выделялся ярким пятном в своем красном форменном мундире, а по обе стороны от него выстроилась рота солдат. Толпа заполняла площадь и близлежащие улицы. Дэвид видел многочисленные лица мужчин, женщин и детей, сотни лиц! Неподалеку он заметил знакомую телегу, запряженную огромным ленивым волом.

Затем Дэвид услышал, как чей-то голос огласил приговор, объясняя жителям Квебека, в чем заключается вина осужденного предателя. Когда голос умолк, раздался барабанный бой, от которого всех присутствующих охватила дрожь. Таким боем обычно сопровождали на кладбище мертвых воинов.

Дэвид увидел, что к нему поднимаются два офицера. Они похожи на напыщенных филинов, подумал юноша. Мужчины подошли к Дэвиду и остановились по обе стороны. Снова забили барабаны, и офицеры стали срывать пуговицы с его форменного мундира. Когда с этим было покончено, с Дэвида сняли мундир, потом сорвали рубашку, и он предстал перед толпой наполовину обнаженным.

Лицо его оставалось совершенно спокойным. Толпа с изумлением глядела на изящного, красивого юношу, который не проявлял ни капли испуга. Впоследствии многие готовы были поклясться, что он даже усмехнулся, когда один из офицеров долго не мог оторвать пуговицу от мундира. Другие уверяли, что он улыбался, когда его со связанными за спиной руками вели к телеге, запряженной волом. Здесь Дэвид обнаружил, что его дожидается уже знакомая дворняжка.

Когда телега медленно двинулась в путь, она юркнула между колесами под ее днище. Почти тотчас же негр взмахнул плетью и крепкие языки из буйволовой кожи со свистом опустились на спину Дэвида. Телега покачивалась и подпрыгивала на рытвинах, а плеть со зловещим свистом опускалась на спину осужденного снова и снова. Ни разу Дэвид не вздрогнул от боли, несмотря на то что страшный хлыст до крови рассекал ему кожу. Толпа продвигалась вперед по обе стороны телеги. Многие показывали пальцем на собаку, все так же семенившую между колесами. Мальчишки принялись кидать в нее комьями земли. Когда один из них подбежал к телеге и ткнул животному в бок длинным прутом, дворняга оскалила зубы, зарычала и придвинулась ближе к ногам Дэвида, которого, видимо, уже считала своим хозяином.

Тут ее заметил негр, и спустя секунду хлыст опустился на собачью спину. В ответ дворняга внезапно прыгнула и вцепилась в руку палача. Негр страшно закричал. В собаку полетели камни, однако она сумела проскользнуть между ногами окружающих людей и исчезнуть без следа. Теперь кровь текла не только по спине Дэвида, но и по руке его палача.

К тому времени телега достигла улиц Верхнего города, и Дэвид смог немного передохнуть, пока палач обрабатывал свою рану. Он чувствовал благодарность к бездомной собаке, однако нервы его начинали сдавать, голова кружилась, перед глазами плясали черные круги. Когда телега двинулась дальше по улицам Верхнего города, в котором жили его друзья, Дэвид постарался взять себя в руки и собраться с силами.

Вскоре они двигались мимо дома Нэнси Лобиньер. Дэвид с благодарностью отметил, что ставни были закрыты: Нэнси хотела показать ему, что ни один человек в доме не увидит его унижения.

Мало-помалу невыносимая боль от страшных ударов проникала все глубже в тело юноши. Казалось, эти удары разрывали его тело на части. Оно горело как в огне, однако Дэвид, словно индейский воин, твердыми шагами шел вперед, ничем не обнаруживая своих мук.

Телега завернула на улицу Святого Людовика и проехала дальше на площадь, где должен был разыграться последний акт экзекуции. Здесь тоже собрались тысячи людей, наблюдавших за варварским зрелищем. На этой площади его наконец увидела Анна Сен-Дени. Толпа расступалась перед ней, пока девушка пробиралась к центру площади. Наконец она оказалась на открытом пространстве перед строем солдат, пораженная зрелищем: огромный негр со свистом опускал свой кнут на спину Дэвиду – каждый его щелчок был подобен выстрелу из пистолета. Черная кожа палача блестела от пота, лицо горело жестоким восторгом. Спина юноши была залита кровью.

Внезапно с губ Анны сорвался страшный вопль, и, не осознавая себя, она бросилась мимо