Уходили будто в сновидении. Один вопрос в голове заслонял следующий, они сбивались в кучу, требовали ответов, но никто не спешил их озвучить. Вещей было немного, собирать оказалось фактически нечего. Наставник, провожая нас пустыми улочками, укрытыми предрассветным спокойствием, постоянно оглядывался, поторапливал, пробуждая здоровое недоверие к происходящему. Но мрачный вид Кейела отметал любой мой порыв остановиться и потребовать разъяснений. Несмотря на все разногласия, через которые мы с Кейелом прошли, я всецело доверяла ему.

У ворот волки переминались с лапы на лапу и нетерпеливо поскуливали, задирая носы в сторону стены. Возле них уже толпились озадаченные ребята и сутулый эльф, показавшийся смутно знакомым, но разглядев в нем высокого, тощего подростка, я отмела подозрения о нашем знакомстве. Быть может, видела его часто среди северян, или просто напоминает кого-то. Однако Кейел, проходя мимо парнишки, остановился, повернул к нему голову и стал молча рассматривать профиль. Эльф, уставившись себе в ноги, под пристальным колким взором шмыгнул носом и повел плечом.

— Он не простит, когда узнает, — слова Вольного прозвучали угрозой. — Дес не прощает предательства.

Эльф и вовсе сник — сгорбился, мазнул вороватым взглядом по наставнику, будто искал поддержки, но не дождавшись ее, шаркнул ногой по снегу, развернулся и побежал открывать ворота.

— Стража проспит недолго, — сказал наставник, указывая на ворота. — Поспешите.

— И как все это понимать? — поправляя заплечный мешок, спросил у нас Роми.

Злости на его лице заметно не было, как и сонливости — какая-то обыденная заинтересованность. Шан’ниэрды словно созданы усугублять любую атмосферу свежим видом. А вот Ив, напротив, выглядела болезненной. Она вцепилась в лямку сумки двумя руками — на варежках пролегли глубокие резкие складки; синие глаза будто остекленели и вперились бездумным взором в одну точку. Капюшон прятал чувствительные уши от холода, но я была уверена, что они окаменели. Слишком много стресса для впечатлительной эльфийки за короткий промежуток времени. Елрех хмурилась, но заметив настроение Вольного, под горячую руку не лезла, да и Роми за локоть ухватила, дернула и, добившись его внимания, предостерегающе покачала головой.

На помощь эльфу подоспел стражник, здоровенный человек, оглядываясь на сторожевую каморку, что-то сообщил наставнику прежде, чем подсобить отодвинуть тяжелый засов на толстых, но небольших воротах. Зашаркало мерзлое дерево, покрытое наростом изморози, заскрипели доски, протяжно простонали петли, сильнее всполошились волки. Мы не двинулись с места. Стоя в тесном кружочке, прятали глаза друг от друга все, кроме Роми. В напряженной тишине Кейел поправил сумку на плече и хрипло спросил, судя по всему обращаясь к наставнику:

— В лесу? Известно, кто ему помог?

Если вопрос и предназначался соггору, то последний сделал вид, что ничего не услышал. Он отвернулся в сторону узкой улочки, откуда донеслись нетерпеливое воркование и звон цепей. Кажется, любопытство и опасения Феррари — единственное, что удерживало девчонку от радостного визга. Ну хоть кому-то из нас чертовски хорошо.

— Он смотрел мне в глаза и признавался, — продолжал задумчиво говорить Кейел, словно беседовал сам с собой. — Он открыто признался, а я, идиот, не поверил, подумал: шутит.

Вольный, все так же глядя в никуда, отступил. Не произнося больше ни слова, повернулся и побрел прочь из города. Роми тоже не стал медлить — ухватил Ив под локоть и повел к воротам. Мы с Елрех неловко потоптались перед соггором, кивнули ему, безмолвно прощаясь, и поспешили за остальными. Феррари, наконец-то освобожденная от цепи и уже оседланная, промчалась, взрывая телом снег. Мелькнула в воротах и исчезла, будто забывая о нас.

— Вернется? — растерянно поинтересовалась я.

— Не знаю, Асфирель. — Елрех свела белые брови на переносице и добавила: — Наверное, да. Ехать ведь тебе на ком-то нужно.

За воротами открылась другая картина — Феррари ластилась к Кейелу, будто просилась на свободу, а он крепко удерживал поводья и осуждающе смотрел на взбалмошного лиертахона.

— Не распускай ее, — сказал мне, когда я приблизилась. — Сейчас не время для вольностей. — Вздрогнул, словно очнулся ото сна, когда закрылись ворота. Скривился, едва не оскалился и скомандовал громче: — Не останавливаемся до тех пор, пока не разрешу. Не отставайте.

Он отдал мне поводья — чуть ли не швырнул, и я только заметила, что Феррари трусливо прижала голову к снегу. Озверел Вольный… Зато его гнев не позволил раскиснуть мне, вселяя надежду, что Кейел знает, что делает. Мы привязали сумки к седлам, и волки помчались сразу, как только им разрешили. Феррари еще помялась, глядя в спину Кейелу. Пришлось погладить горячую кожу и прошептать:

— Все хорошо, малышка. Он не обидит ни тебя, ни меня.

Она поворковала немного, поблескивая песчаными глазами, и неуверенно двинулась вслед за ребятами. Вскоре от неуверенности не осталось и следа, а спустя несколько минут Феррари и вовсе вырвалась вперед. То и дело возвращаясь к волку Кейела, кружила вокруг парней, отвлекая меня резкими пируэтами от неприятных мыслей.

Мы отъехали достаточно далеко от города — стены, покрытые снегом, уже сливались с горизонтом, — но разобрали звук: в городе трубили в рог. Кейел потянул поводья, его волк зарычал недовольно, но остановился и повернулся боком к городу. Вскоре Вольный нахмурился, тихо выругался, поправляя капюшон, и направил зверя к лесу.

Безветренная погода облегчала путь, но солнце ослепляло, отражаясь от снега. В тени высоких деревьев стало легче глазам, но приходилось пригибаться к шее Феррари ниже, чтобы ветки не срывали капюшон. Каково было ребятам на больших волках, я старалась не думать. Казалось, весь день мы уходили в горы, но в итоге поднялись всего лишь на небольшую возвышенность, откуда открывался вид на Ледяную пустошь. Поднявшийся к закату ветерок с шелестом гонял тонкий слой снега, неприятно кусал за замерзший нос. Хотелось есть, клонило в сон, а ноги в седле затекли до ломоты в коленях, но я опять смотрела на ребят и понимала: им хуже, а значит, просить об остановке не имею права.

Кейел прекратил гнать волка только в сумерках, выбрав для стоянки небольшие скалы у опушки леса, за которыми скомандовал развести костер. Набрать сухого хвороста не представлялось возможным, но Елрех отыскала в припасах пару флаконов зелий — дорогих, но легковоспламеняемых. Ужинали скупо, волков не отпускали, но они, измотавшись за день, и сами никуда не спешили. А вот Феррари без устали порезвилась среди нас, а затем стала убегать недалеко. Возвращалась, принося с собой тушки с белым мехом, местами окровавленным. Кажется, она умудрилась поймать волкам даже песца. Когда приволокла мохнатого кабана, я присела возле нее и стала уговаривать успокоиться: волки обожрутся, а нам разделывать туши некогда. Кажется, на нее мои слова не подействовали, а вот на Кейела она среагировала безропотно. Он надавил на тушу кабана носком сапога, а затем чуть покачал ее. Взглянул строго на притихшего лиертахона, с шелестом раздувающего яркий капюшон, и приказал: