– Кстати о Карибах, – сказал Линк. – Я забронировал тур. Для нас с тобой. Мы проживем целую неделю в январе на тропическом острове.

– Во-первых, ты – самый удивительный муж во всей вселенной. Во-вторых, мы с тобой напьемся разных коктейлей с зонтиками, будем наслаждаться сексом и лениво дремать у бассейна. – Мак мечтательно вздохнула.

– Для этого мы должны потренировать свою выносливость. Не хочется отправляться в отпуск, будучи дилетантами.

– Согласна. Ты уверен, что твои родители готовы взять на себя заботу о троих прелестных маленьких дьяволятах? – спросила она.

– На выходные они отдадут их твоим родителям, а потом мои сестры, которые должны мне за то, что я два с половиной года бесплатно нянчился с их детьми и занимался с ними математикой, будут присматривать за ними до конца недели. Дети останутся дома, а няньки будут сменять друг друга. Как запасной вариант есть Харпер и Люк.

– Ты все продумал.

– Дрими, ничто не удержит меня от того, чтобы увидеть тебя на пляже в очень маленьком, ярко-красном бикини, который я заказал для тебя вчера вечером.

– Облегающие плавки, которые я купила тебе, тоже красные, – поддразнила она. Мы будем как близнецы.

Ухмыльнувшись, он сжал ее ладонь.

Исполнявшийся номер под нестройное пение подошел к долгожданному финалу.

– Напомни мне, чтобы я поговорила с Эллен о новогодней вечеринке, – прошептала Мак.

Благодаря настойчивости Маккензи и умению Линка составлять заявки на гранты Биневеленс получил грант на расширение Клуба здорового образа жизни. Он настолько разросся, что мероприятия, включая занятия фитнесом и лекции по здоровому питанию, стали проходить в нем еженедельно. Они организовывали конкурсы по степу, обсуждали проблемы похудения. Черт побери, Эбнер Керш выстроил целый маршрут для детей, страдающих аллергией, по которому на Хэллоуин они ходили колядовать. Во всем городке снизились уровень холестерина и давление. Стало меньше людей, страдавших от одиночества и чувства изоляции.

И все это потому, что в город приехала Маккензи О’Нил.

Линк протянул руку и повернул обручальное кольцо. На нем были выгравированы слова, которые он хранил в своей душе. «Я всегда буду рядом».

Лукас на руках у бабушки захлопал в ладоши.

Линк заметил парочку ребят из своей команды с пожарной станции, которые, стоя вдоль стены, приплясывали в такт детям, выступавшим на сцене. Они все выучили танец, чтобы помочь Хэдли репетировать. Выражение лица, с которым танцевала его дочь, можно было назвать страстным. Она была целеустремленной и серьезной, такой же, как ее красавица-мать.

Люк и Харпер сидели на несколько рядов дальше. Глория и Альдо тоже были здесь, несмотря на то что почти все их дети подросли и давно уже не учились в начальной школе. Джеймс и его муж Мэнни пришли, чтобы записать короткую реплику в пьесе своего сына – второклассника Оливера и детсадовский танцевальный номер дочки Тейт.

Время шло, семьи разрастались, любовь крепла. И Линк не хотел бы, чтобы было иначе.

К счастью, после того как старшеклассники невпопад громко исполнили на трубе мелодию из мультфильма «Олененок Рудольф», концерт закончился. Публика аплодировала детям стоя. Не столько благодаря их за концерт, сколько за то, что он кончился.

– Папочка!

К Линку бросилась Хэдли, а он, как обычно, подхватил ее.

– Отличный танец, малышка!

Девочка семи с половиной лет радостно сжала его щеки своими маленькими ладошками. Он накрасил ей ногти красным и ради такого случая зеленым лаком, а Мак укрепила гибкие оленьи рога проволокой от одежной вешалки. То и другое держалось отлично.

– Ты видел меня? Я развернулась на все триста шестьдесят градусов.

– Я видел! Зейн и Скайлер все засняли.

– Мамочка заставит нас смотреть это сто миллионов раз, правда? – проворчала Хэдли.

– Разумеется.

– Она такая смешная.

– Папа-а-а-а-а-а-а-а-а-а! – подбежала Кейси, и Линк, поймав ее, подбросил вверх. Он обнимал своих смеющихся девочек, спорящих о том, что они будут есть на ужин. А потом к ним, пробравшись через толпу, подошла Дрими. Щеки у нее горели, а на губах сияла улыбка.

Линк не сомневался в том, что никогда ему не испытать большей любви, чем в это мгновение.

Он знал, что завтра признается себе в том, что был неправ, потому что каждый новый день был счастливее предыдущего.

Саншайн – это реально существовавшая собака. Это была моя собака. И она преподала мне самый важный урок в жизни.

Уже несколько лет мы с мистером Люси принимаем собак из приютов у себя дома. Некоторым собакам мы удачно помогли найти подходящих хозяев. Среди них был Арчи, щенок, которого друг моего социального работника нашел голодным, привязанным к крыльцу. Еще был Мэдди Мэ, джек-рассел-терьер со щенячьей фермы, который так и не научился не писать на ковер. Потом Сэм, помесь питбуля и мастифа, который теперь плавает на доске с веслом вместе со своим хозяином и носит щенят в подседельной сумке.

А затем появилась Саншайн.

Сигнал тревоги подал приют, с которым мы прежде не работали. Они освободили ее со щенячьей фермы в графстве Ланкашир. Это была очень породистая шестилетняя девочка-лабрадор с мягчайшей шерстью, поглаживая которую я испытывала небывалое счастье.

Оказалось, что она страдала от тревожного расстройства, вызываемого разлукой.

Я была в подавленном состоянии, когда в мою жизнь, пританцовывая, вошла Саншайн. Меня уволили из газеты, с работы, о которой я мечтала с детства, смотря по телевизору, как девушка супермена Лоис Лейн гоняется за сюжетами.

Мои сбережения иссякали, а роман, который я написала и швырнула на Amazon, как переваренные спагетти на стенку, провалился.

Я была в депрессии и плыла по течению, чувствуя себя никому не нужной.

Саншайн появилась у нас 4 сентября 2013 года. Каким-то образом она не заметила опечаленной, безработной Люси, которой нашли замену. Она посмотрела на меня так, словно перед ней был светозарный источник арахисового масла… или сыра. Или того, что собаки любят больше всего на свете.

Потребовалось несколько дней, чтобы постичь всю глубину тревожного расстройства Саншайн, не переносившей разлуки. О нем свидетельствовали метки от когтей на дверных косяках и огромные лужи мочи на ковре. Но мы поняли, что у нас большая проблема, только после того, как, вернувшись домой после ужина, обнаружили диван, сдвинутый к стене на два фута, с глубокими царапинами от собачьих когтей.

Оказалось, что мисс Саншайн всей своей маленькой блондинистой душой привязалась ко мне. И всякий раз, когда я исчезала из ее поля зрения, она думала, что миру пришел конец.