– Спасибо, вы спасли мне жизнь: – Вивиана ахнула, почувствовав, как теплая и мягкая ладонь принца скользнула по ее холодной руке: – Не стоит благодарности. Когда я увидел вас в конюшне, сердце оборвалось. Я не мог допустить, чтобы вы…погибли из-за меня, – девушка мило улыбнулась. Зачарованный близостью ее тела, наследник приблизился к пышным губам молодой женщины. Вновь араб чувствовал, как душа трепещет, а мысли лихорадочно вертятся. Эта черноволосая бестия волновала его сердце, возбуждала тело, но мужчина знал, что не имеет право даже так думать. Вивиана – не такая, как женщины его среды, он не может взять ее, подобно рабыни. Отстранившись, молодой человек ахнул, увидев, как с волос и платья леди Бломфилд стекают капли дождя: – Вы промокли до нитки. Раздевайтесь. Я поищу что-нибудь другое, – Джамиль порылся в запыленном сундуке, но вынул оттуда лишь какое-то старое, огромное покрывало: – Вот, возьмите. Увы, другого нет, – с благодарностью приняв мягкую, шерстяную ткань, Вивиана неловко поднялась с лавки: – Мне бы…переодеться. Вы не можете куда-нибудь выйти? – Джамиль покорно скрылся за вытертой портьерой, но даже там, в десяти шагах от девушки, он чувствовал всем своим существом жар ее тела, красоту и прелесть.

Молодая женщина закуталась в покрывало, протянув принцу мокрый наряд. Джамиль, словно слуга, а не наследник, стал хлопотать возле потухшего камина, пытаясь разжечь огонь. Через несколько минут очаг озарился ярким пламенем, источавшим тепло и свет. Разложив на стуле, возле печи, одежду Вивианы, араб уловил на себя задумчивый взгляд англичанки: – Вы так заботитесь обо мне. Почему? – Джамиль запнулся. Что он мог сказать? Что до безумия любит, но тщательно скрывает свои чувства? Что восторгается и желает близости? – Простите, если своей чрезмерной заботой я как-то оскорбил вас, просто обязанность любого мужчины – угождать женщине.

Усмехнувшись, девушка прошептала: – Не женщине, а служаке, – принц сделал вид, что не услышал этих обидных, режущих слов. О чем он мог мечтать? Эта девушка – недоступная красавицы, и никогда он не добьется от нее взаимности.

Налив в стакан разогретого молока, наследник протянул его Вивиане: – Выпейте. Вы замерзли, это поможет.

– Спасибо, – приняв посуду из рук Джамиля, девушка пригубила горячий напиток. Она не знала, как сказать арабу о своих опасениях и страхе, но здесь, в этом домике, была лучшая обстановка: – Вчера утром приходили бунтовщики. Они требуют, что бы вы женились на сестре покойной Султаным. Вы согласитесь? – черты мусульманина исказились от глубокой, душевной боли. Он не привык делиться с посторонними своими чувствами, но эта женщина была особенной: – Брак по расчету – худшее, что может меня постигнуть. Ишрак я не любил, лишь питал слабую симпатию и привязанность, а Амаль я просто не знаю. Детьми мы были близки, даже очень. Ее отец – кади, стал лучшим другом шейха. Часто папа приводил меня к нему домой, дабы я поигрался в саду с маленькой Амаль. Мы, будучи детьми, резвились, хохотали, не думали о суровом будущем и беспощадных законах. Я смотрел на уже взрослую Ишрак, как на скучную, старую даму. Если бы я знал, что мне придется жениться на ней… Я не знаю, что вам ответить. Это так больно. Я хочу любви, страсти, взаимности, но не связи с юной девочкой.

Вивиана почувствовала, как ревность острым концом впилась в сердце. Какая-то мусульманка станет ласкать Джамиля, любить, оберегать, дарить наслаждения, рожать наследников, а она либо погибнет в пирамиде, либо вновь вернется в серую Англию. Пытаясь скрыть разочарование, девушка отвернулась от принца, опустившись на твердую подушку и закрыв глаза: – Прошу прощения, но я очень устала, – мужчина увидел, как по щеке девушки скатилась одинокая слеза, но лишь кивнул: – Хорошо, отдыхайте. Дождь, скорее всего, прекратится не скоро, – араб скрылся за портьерой, опустившись на груду подушек и обхватив голову трясущимися руками. Он вслушивался в тихое дыхание Вивианы, и, убедившись, что девушка уснула, вышел из своего укрытия и заскользил взглядом по ее расслабленному, прекрасному лицу. Молодая женщина мирно спала, не ведая, какая буря бушует в душе принца. Внезапно наследник почувствовал, как неизвестная тревога окутала сердце. Мужчина смотрел на леди Бломфилд и чувствовал, как страх подкатывает к разуму. Не в силах разобраться в своих опасениях, принц вернулся к себе и вскоре заснул.

* * *

Разбуженный ржанием лошади, Джамиль опустился над своим любимцем и внимательно осмотрел ногу. Оказалось, что Смелый просто повредил копыто и вполне может передвигаться. Дождь прекратился, и принц вывел коня на поляну. Мусульманин ахнул, увидев еще одну лошадь, топчущуюся возле домика. Это была сбежавшая кобыла Вивианы. Потрепав животных за гривы, наследник с умиротворением хотел вернуться обратно в помещение, но, зачарованный прохладной ночью, присел на камень возле ручья и задремал.

* * *

Вивиана вскликнула, почувствовав, как чьи-то грубые руки зажали ей рот. Девушка попыталась вырваться и подняться, но замерла, ощутив, как ледяное лезвие кинжала коснулось шеи. Молодая женщина расширила от ужаса глаза, увидев, как над ней нависают злобные лица неизвестных людей, скрытые под длинными шарфами. Вивиана успела рассмотреть, что в доме пусто, нет ни Джамиля, ни его коня. Девушка завизжала, когда ей на голову и лицо обрушился черный мешок, а руки крепко связали. Леди Бломфилд еще надеялась, что это просто страшный сон, стоит открыть глаза, и она вновь окажется в доме, рядом с улыбающимся принцем. Но когда ночной ветер подул в лицо, а ног коснулась высокая трава, девушка убедилась в обратном. Ее либо изнасилуют и убьют, либо продадут на невольничьем рынке за приличную сумму денег! Паника и страх одолели Вивиану. А что, если это опять люди Маддалены и слова Амбруаза были ложью? Молодая женщина боялась, что француз мог их выследить и захлопнуть ловушку.

Девушка вскликнула, когда ее насильно посадили на лошадь и сжали в седле. Не в силах пошевелиться, Вивиана замерла, чувствуя на своей спине грозное дыхание похитителя. Лошадь ринулась в путь, в неизвестную бездну… Вдруг дочь графа смогла нащупать рукоять кинжала. Девушка прекрасно понимала, что, убив одного негодяя, навлечет на себя гнев других. Аккуратно вытянув нож из-за пояса разбойника, молодая женщина попыталась разрезать веревки на руках, но замерла, почувствовав, как грубые пальцы сжали ей запястья.

Похитители грубо вырвали оружие из рук Вивианы, и уже в следующее мгновение девушка почувствовала его лезвие на трепещущей шее: – Сиди смирно, птичка, – слова, произнесенные на арабском, убедили молодую женщину в том, что это не слуги Маддалены. Но легче не становилось. Страх из-за неизвестности все больше подчинял англичанку себе, и, в конце концов, девушка сделала решающее движение. Несмотря на крепкую хватку разбойника, Вивиане удалось спрыгнуть с коня и скатиться по тропе. Ощутив дикую боль в спине из-за падения, она продолжала лежать на сырой, еще мокрой от дождя земле. Мешок не позволял что-то увидеть, но девушка отчетливо понимала, что разбойники где-то рядом, их шаги звучали в голове, а разговоры разрезали слух. Внезапно Вивиана зацепилась веревкой о ветку, что расцарапала запястья. По ладоням заструились капельки крови, но выхода не было. Резко дернув руками, беглянка услышала треск и почувствовала, как освободилась. Быстро скинув веревки и сняв мешок, девушка лихорадочно огляделась. Она находилась в глубокой, сырой яме… По колена в ледяной воде, молодая женщина постаралась выглянуть наружу, убрав слой листвы и грязи. Похитители находились в нескольких десятках шагов от нее, но, видимо, они не могла догадаться, что их жертва упала с лошади прямо в грязную, вонючую канаву. Девушка вновь засыпала щелочки листьями и присела на землю, поджав под себя ноги и сцепив на коленях руки. Вивиана не знала, далеко ли ее увезли от домика Джамиля, но понимала, что в неизвестных зарослях лишь заблудиться.