уже все сломанные кости, я перестала быть ее подругой и превратилась во врача. Я сидела за столом и сыпала медицинскими терминами, которые сами по себе выступали как успокоительное: боль в глазах Шарлотты и Шона притупилась, когда я вывалила на них информацию, которую они не могли понять. Я переговорила с ними о враче, с которым уже проконсультировалась по телефону.

В какой-то момент на кухню забежала Амелия. Шарлотта наспех смахнула слезы с глаз.

— Привет, милая! — произнесла она.

— Я пришла пожелать спокойной ночи малышке, — проговорила Амелия и подбежала к Шарлотте, села рядом и обхватила живот матери.

Шарлотта издала тихий вздох, похожий скорее на мяуканье.

— Не так крепко, — сказала она, и я сразу поняла, о чем думала Шарлотта: могло ли это страстное проявление чувств служить причиной твоих переломов?

— Но я хочу поскорее увидеть ее, — заявила Амелия. — Уже устала ждать.

Шарлотта поднялась:

— Думаю, мне тоже пора ложиться спать.

Она протянула руку Амелии, и они вышли из кухни.

Шон опустился на место, которое его жена только что освободила:

— Это во мне дело, да? — Он поднял на меня загнанный взгляд. — Именно из-за меня ребенок такой.

— Нет…

— У Шарлотты есть абсолютно здоровый ребенок. Подумай сама.

— Это, скорее всего, спонтанная мутация. Ее невозможно предотвратить. — И я не могла предотвратить. Но, как и Шон, я все же испытывала вину. — Тебе нужно заботиться о ней, потому что сейчас она может не вынести этого в одиночку. Не позволяй ей залезать в Интернет, пока она не увидится завтра с врачом, не говори, что ты переживаешь.

— Я не могу врать, — сказал Шон.

— Что ж, тебе придется, если ты ее любишь.

Столько лет спустя почему я не могла простить Шарлотту за то, что она последовала этому совету?

Мне не нравился Гай Букер, но когда обращаешься в компанию для страхования медицинских ошибок, то выбираешь не тех ребят, которых пригласил бы на рождественский обед. Этот адвокат мог заставить любого извиваться на месте свидетеля, словно насекомое, приколотое коллекционером булавкой для подробного изучения.

— Миссис Вайсбах, — сказал Букер, поднявшись для перекрестного допроса, — вы когда-либо видели другой плод с похожими результатами в показателях бедренной кости?

— Конечно.

— Вы знаете исход?

Адвокат Шарлотты поднялась:

— Протестую, Ваша честь! Свидетель — специалист УЗИ, а не врач.

— Она видит подобное каждый день, — возразил Букер. — У нее опыт в расшифровке эхограмм.

— Протест отклоняю.

— Что ж, — уязвленно произнесла Джанин, — не так просто расшифровать результаты ультразвукового исследования. Может, я и специалист по технике, но так же могу подмечать детали, которые указывают на проблему. — Она кивнула в мою сторону. — Пайпер Риис была моей начальницей. Я просто делала свою работу.

Джанин больше ничего не сказала, но я слышала между строк: в отличие от тебя.

Шарлотта

С моим адвокатом что-то случилось. Она нервничала: пропускала вопросы и забывала ответы. И я задумалась: возможно, сомнения заразны? Может, Марин сидела рядом со мной весь день, пока я пыталась побороть желание встать и положить этому конец, а потом проснулась утром с тем же намерением?

Она вызвала свидетеля, которого я не знала, — доктора Тербера, британца, возглавлявшего радиологию в детской больнице Люсиль Паккард в Стэнфорде, до того как он переехал в Шрайнерс в Омахе, где применил знания по радиологии к детям с НО. Согласно бесконечному послужному списку, который предоставила Марин, доктор Тербер за время своей карьеры изучил тысячи снимков УЗИ, давал лекции по всему миру и две недели своего отпуска безвозмездно посвящал заботе о беременных женщинах в бедных странах.

В целом он был почти святым. И очень умным.

— Доктор Тербер, для тех, кто не знаком с ультразвуковым исследованием, могли бы объяснить технологию? — спросила Марин.

— Это диагностический инструмент, если говорить об акушерстве, — ответил радиолог. — Оборудование является сканером в режиме реального времени. Датчик излучает звуковые волны, его крепят к животу матери и передвигают, чтобы увидеть содержимое утробы. Изображение проецируется на монитор и называется эхограммой.

— Для чего нужны ультразвуковые исследования?

— Для диагностирования и подтверждения беременности, для оценки сердцебиения плода и его патологий, для измерения плода, чтобы оценить внутриутробный возраст и развитие, чтобы увидеть положение плаценты, определить количество околоплодных вод и прочее.

— Когда обычно проводят УЗИ во время беременности? — спросила Марин.

— Нет четкого правила, но иногда можно делать снимки на седьмой неделе, чтобы подтвердить беременность и исключить эктопическую или молярную беременность. Большинство женщин делают как минимум одно УЗИ между восемнадцатой и двадцатой неделей.

— Что происходит во время УЗИ?

— К этому времени плод достаточно сформирован, чтобы проверить анатомию и увидеть врожденные патологии, — сказал доктор Тербер. — Некоторые кости измеряют, чтобы убедиться, что ребенок нормального размера, в зависимости от даты зачатия. Смотрят, в правильном ли положении находятся органы, цел ли позвоночник. В основном это подтверждение того, что все на своих местах. И конечно, вы возвращаетесь домой со снимком, который следующие шесть месяцев будет висеть на холодильнике.

Среди жюри раздался смешок. А сохранился ли у меня твой снимок с УЗИ? Я не могла вспомнить. Когда я думаю о том дне, то вновь испытываю огромную волну облегчения, ведь Пайпер сказала мне, что ты здорова.

— Доктор Тербер, была ли у вас возможность взглянуть на снимки УЗИ Шарлотты О’Киф на восемнадцатой неделе? — задала вопрос Марин.

— Да.

— И что вы увидели?

Он посмотрел на жюри:

— Судя по снимку УЗИ, причина для беспокойства была явной. Обычно, когда вы делаете УЗИ, то смотрите на мозг сквозь череп, поэтому он немного смазан, серый и затуманенный, все из-за артефакта реверберации у стенки черепа, на которую попадает ультразвуковой луч. На эхограмме миссис О’Киф внутричерепной объем был кристально ясен, даже участок полушария головного мозга, который обычно затемнен. Это указывает на деминерализованный свод черепа. Есть несколько ситуаций, при которых череп является деминерализованным, включая дисплазию скелета и НО. Тогда врач обязан посмотреть на длину костей. На самом деле длина бедренной кости является неотъемлемой частью любого УЗИ во время беременности. Сочетание коротких конечностей и деминерализованного черепа явно указывает на несовершенный остеогенез. — Он замолчал, позволяя залу впитать его слова. — Если специалист УЗИ надавил бы на живот миссис О’Киф во время процедуры, то она увидела бы на экране, как череп меняет форму.

Я обхватила руками живот, будто ты все еще находилась внутри меня.

— Будь миссис О’Киф вашим пациентом, доктор, что бы вы сделали?

— Я бы сделал больше снимков грудной клетки и проверил бы перелом ребер. Я бы проверил все показатели длины конечностей, чтобы подтвердить, что дело