Он крался, перебегал, таился в развалинах, прислушиваясь к топоту в тумане. Быстрые шаги стучали со всех сторон, то едва слышные, то оглушающие. Туман искажал звуки, и они казались чем-то потусторонним, будто он в непроглядной пелене забрёл в царство мёртвых. Он лавировал между источниками шагов, никого не видя, почти на ощупь пробирался среди руин.

Надо выйти к «Харону». Завести его и улететь, туда, к Центру, отмеченному на врезавшемся в грудь листке. Даже если придётся оставить здесь тех троих, с которыми он сюда пришёл.

Он выглянул из-за угла – вокруг только развалины, туман и снова развалины, оплавленные, блестящие от влаги. Где он сейчас? В какой части города? И как отсюда выйти к «Харону»?

Справа что-то было. Что-то большое, массивное выступало из тумана. Невозможно было понять, что это, виден был только огромный чёрный силуэт, высокий, выше остатков зданий.

Надо идти к нему, чем бы оно ни было. Забраться наверх и осмотреться. Оттуда должно быть видно здание представительства, похожее на средневековый собор. Кеорт направился к огромному силуэту.

Только подойдя совсем близко, он понял, что это. Заводской цех. Всё это – территория какого-то завода. Хорошо. Скорее всего, можно будет подняться прямо на крышу.

Шаги приближались отовсюду. Они не оставят его в покое. Кеорт пробежал внутрь чёрного здания.

В цеху всё было покрыто копотью. Когда-то здесь бушевал огонь, он выжег весь цех изнутри. Кеорт бежал через огромное помещение, пробирался между чёрных от гари станков, закопченных стеллажей, пролезал под лестницами, покрытыми окалиной. Оборачиваясь, в слабом свете видел мелькающие за спиной тени. Они двигались быстро, догоняли, пытались отрезать его от выхода. Под высокой крышей разносились гулкие выкрики.

Шаги прямо впереди, близко, между ним и выходом из цеха. Кеорт застыл на месте, уставившись в кирпичную перегородку прямо перед собой. Когда-то она разделяла ряды станков. Шаги там, по другую сторону стенки толщиной в один кирпич.

Он поднял автомат, нацелился в закопченную перегородку. Он явственно слышал человека по другую сторону, слышал, как он идёт. Подождать, пока он окажется в поле зрения? Кеорт нервно огляделся. Спрятаться негде, когда противник выйдет из-за угла, они увидят друг друга одновременно. Это будет состязание на реакцию. Эргономичная рукоять автомата вдруг стала жутко неудобной.

Лучше так не рисковать. Шаги всё ближе. Сейчас человек начнёт обходить перегородку. Справа или слева?

Кеорт шагнул вперёд, всё ещё целясь в стенку. Человек за ней остановился. Услышал чужие шаги? Кеорт ждал. Шаги возобновились. С какой стороны он пойдёт?

Справа. Видимо, он правша, и так ему удобнее выглянуть из-за угла. Кеорт двинулся влево, осторожно опуская ноги на покрытый сажей пол, шагая синхронно с противником, чтобы их шаги слились. Человек был совсем близко – если бы их не разделяла стена, Кеорт мог бы до него дотронуться. Он отчётливо слышал его дыхание – взволнованное, поверхностное. Они обходили стену одновременно, не видя друг друга, не сближаясь, словно оба были противостоящими зубьями фрезы. Движение двух человек было таким синхронным и таким медленным, что на мгновение Кеорту показалось, будто он завяз в ещё одном странном сне. Уходя по другую сторону стены, он успел увидеть, как исчезают за углом локоть и спина в бронежилете.

С этой стороны был виден выход из цеха – широкие ворота, сквозь них сочится дневной свет. Наружу ведёт узкая железнодорожная колея, блестящие рельсы уходят в туман. Можно уйти, попробовать тихо прокрасться.

Взгляд Кеорта зацепился за цепочки следов на полу. В слое сажи отпечатались подошвы ботинок: одни – того, кто был по другую сторону стены, другие – его собственные. Цепочка вела прямо к его ногам.

Кеорт метнулся к углу, за которым скрылся противник, и, ещё не видя его, нажал на спуск. Пули раскололи кирпич, выбивая фонтаны пыли, бросая осколки в лицо, в щели прикрытых глаз. Стреляя, он вылетел из-за угла и увидел, как противник дёргается, разбрызгивая кровь, под пулями, прошивающими насквозь и стену, и его тело.

Кеорт опустил автомат, глядя на упавшего врага, и на миг испытал внезапное удовлетворение – человек с ненавистной эмблемой больше не представляет угрозы. Он больше не сможет схватить его. Не сможет пытать в маленькой комнате с логотипом на стене. Это чувство прервалось раньше, чем стихло эхо выстрелов.

Первоклассное импульсное ружьё, совсем как у Артона, отлетело от трупа на метр. Кеорт метнулся сначала к телу, выхватил запасные обоймы из разгрузки на его поясе, мельком заглянул ему в лицо – азиатская внешность, неожиданно. Знак «Тенфорс индастриз» на его плече самодельный, ликвидированный распластался так же, как человек на эмблеме.

Кеорт шагнул к ружью, нагнулся, чтобы поднять его. Пуля врезалась в пол прямо у его ног.

Он подпрыгнул на месте, бросился к выходу из цеха. До белой пелены всего метров пятьдесят. Пять-шесть секунд бега.

Пятьдесят метров. Он больше не скрывается, ботинки бухают на весь цех. За спиной дробный топот, стук подошв по железу – сразу отовсюду, словно он потревожил осиное гнездо.

Сорок метров. Он кидается вправо, потом влево, снова влево, как бы вычерчивая изломанную линию. Он чувствует себя животным, выскочившим на скоростное шоссе. Между лопатками отвратительно щекочет.

Тридцать метров. Грохочут выстрелы, пули высекают искры из рельса прямо у его ног; он оборачивается на бегу и даёт широкую очередь из автомата. Сквозь вспышки видны чёрные тени на парапете под окнами, в кресле крановщика под потолком. Кеорт ускоряется так, что едва не рвутся сухожилия.

Двадцать. Грохот, что-то толкает в спину так сильно, что он почти падает, опирается рукой о землю, не сбавляя хода, судорожно вдыхает – кираса выдержала, всё в порядке. До тумана десять метров.

Кеорт оборачивается, поднимает автомат, чтобы осадить стрелков, выпустить последние пули, и кисть его правой руки взрывается кровавыми брызгами, разлетается клочьями мяса. Он коротко орёт, ничего не видя из-за багровой мути в глазах, и тут же в него попадает ещё раз, чуть ниже локтя. Автомат выпадает из растерзанной руки, повисает на плече; он с воем преодолевает последние метры и врывается в туман.

«Попали. В меня попали. Как больно!»

Он бежал по прямой, не понимая, куда. Правая рука повисла плетью, он придерживал её левой. От кисти остались только кровавые ошмётки. Рукав от локтя и ниже быстро пропитывался кровью, она крупными каплями срывалась на асфальт. За ним оставалась цепочка кровавых пятен, похожая на красный пунктир.

Это его отрезвило. «Взять себя в руки. Немедленно». Он обнаружил, что всё это время тихонько скулил, и приказал себе заткнуться. Надо действовать осмысленно. Иначе его найдут. И тогда он лишится не только руки.

Он покрутил головой, пытаясь сориентироваться. Адская боль застилает глаза, но её можно вытерпеть. Всё можно вытерпеть. Нельзя ошибиться ещё раз.