– То-то ты сейчас так наплевательски отнесся к слухам, что Америка вот-вот объявит нам войну.

– Не только поэтому. Но и поэтому тоже, черт возьми! Даже если и объявят – у них года два уйдет на то, чтобы эту войну начать. А флот и авиация… Этого мало, чтобы выиграть войну на континенте. Пока у американцев нет даже нормальных танков – видел я, что они имеют, это даже не смешно. Или, наоборот, смешно – это с какой стороны взглянуть. Так что черт с ними, с американцами, нам они не опасны. А вот у русских оружие высокой стандартизации и унифицирования. Понимаешь? То есть средний рабочий делает простое оружие, но уровень производства – высокий, европейский.

– Брось, Генрих, им далеко до европейского уровня.

– Я тебе только что сказал про взаимозаменяемость и унификацию. Поверь, это серьезный признак. В ту войну у них не хватало винтовок и снарядов. Они сделали выводы. И да, меня это тревожит. Есть и еще одно…

Я показал свою заинтересованность, и герр Генрих продолжил. А мне и действительно интересно.

– Понимаешь, малыш, на войне нет мелочей. Ты знаешь, что погубило великую армию Наполеона в этой самой России? Мелочь, сущая мелочь. На подковах армейского образца не было гребней и шипов. Таких специальных зимних грунтозацепов. И как только ударили холода, вся прекрасная кавалерия Бони стала стадом коров на льду. А без кавалерии воевать невозможно. Нам рассказывают про мифического генерала Мороза, который защищает русских, но русских больше защищает глупость…

– Их глупость или наша?

– Представь себе – ты прав в обоих предположениях. Их глупость невозможно предугадать, потому их ходы часто неожиданны. А наша… Знаешь, у нас наверху все расслабились, словно уже выиграли войну. То, что происходит здесь, никак не касается их задниц! Старина Фриц носится со своей циклопической идеей-фикс о гигантской скоростной железной дороге – с колеей в два раза большей, чем сейчас. Тут творится черт знает что, работы выше головы, а наш руководитель проталкивает фюреру свой фантасмагорический проект.

Ремлингер зло сплюнул на дорогу.

– При том, что он сам отлично знает – его проект нерентабелен. Он просто не сможет окупиться в ближайшие сто лет. И железная дорога – это не нитки, это сеть, чтобы в любой занюханный населенный пункт можно было доставить груз. Например, полк солдат. И это нужно сейчас. Не скоростные магистрали от столицы к столице, а именно густая сеть, здесь, на новых наших землях. У нас и так страшная головная боль из-за того, что надо перешивать все железнодорожное полотно с дурацкой русской ширины на нормальную, так вместо этого возятся со скоростной фанаберией. Не хватает ангаров, поворотных кругов, мастерских, паровозов, вагонов, рельсов, шпал… Да всего не хватает, дерьмо с перцем!!! Локомотивы, которые сюда присылают, не выдерживают условий эксплуатации, в отличие, кстати, от русских. А еще нет зимы! Как вся наша техника будет работать зимой? – Ремлингер разозлился всерьез, я его таким откровенным давно не видал.

– Вообще-то, Генрих, ты и сам купил авто без дверей и с брезентовым верхом, – заметил я.

– Туше, малыш, туше. Надо было брать машину с дверцами, но та стоила дороже. Пожадничал. Ладно, это вопрос решаемый; в крайнем случае снимем с любой битой машины армейского заказа, благо они все одинаковы, кто бы их ни выпускал, разница только в моторах. Меня беспокоит другое – наше оружие и техника не проверялись на работу в тяжелых условиях – в грязи и при морозе. Чешское оружие и французское проверялось, это я знаю точно. А наше – нет. И у меня сильные подозрения, что тот же новый пулемет в снегу и дерьме перестанет работать как положено. И это будет похуже, чем отказ в работе локомотивов: без пулеметов не повоюешь, это я на своей шкуре знаю. Понимаешь, малыш, мы подняли медведя из берлоги, и, как говорят русские, делим уже его шкуру, не убив еще. Есть у них такая поговорка. А шкуру сначала надо снять. Между тем у нас нет пока ощущения, что мы не убили медведя. И в тылу все очень спокойны, словно мы тут на перепелов охотимся. А тут – медведь!

– Гений фюрера пока обеспечивал победы…

– Даже гений фюрера не смог побороть массу помех, малыш, даже он. Война – это очень серьезное дело. Ты думаешь, у нас это понимают все? Ничего подобного. Можешь мне поверить – мало что изменилось с того момента, когда не приняли на вооружение автоматический карабин Шмайссера. Только потому, заметь, что в нем использован был запатентованный узел старины Фольмера. Понимаешь, в чем соль? Суд воспретил! Англичанам не помешало подобное создать свой «Брен», хотя они те еще законники-буквоеды, а у нас – не смогли договориться. Немец с немцем! Для немецкой армии! А еще и зима скоро… И неубитый медведь.

Я помолчал; не знаю, насколько опасен может быть медведь, я их только в Пражском зоопарке видел. И мне они не показались столь уж страшными: пушистые такие, и шкура, наверное, хорошая, дорогая.

Герр Генрих словно встряхнулся, усмехнулся и закончил более бодро, словно услышал мои мысли:

– Знал бы ты, малыш, какая здесь роскошная охота! Когда вся эта война закончится – ты обязательно должен со мной поохотиться! Это герцогская охота будет, клянусь своими наградами! Хотя куда нашим задрипанным герцогам на их крошечных землях было устроить такое, что будет у нас!

Тут герр Герман совершенно неприлично захохотал, чем немало удивил меня. Он это понял, подмигнул заговорщицки и пояснил:

– Помнишь горячий денек, когда русские пошли на прорыв? А нам надо было во что бы то ни стало починить мост прямо у них под носом? Так вот я тогда по служебным делам прибыл в штаб дивизии и застал командира в пикантной ситуации. Ему только что доставили фельдъегерской почтой пакет из Германии! И по правилам, он должен был ознакомиться с его содержанием немедленно. И когда он его читал – я думал, у него глаза выпадут, так он побагровел и надулся. А русские орали свое «ура» совсем близко. И в бой уже вступили хлебопекарная рота и другие подразделения тыла. Знаешь, что было с такой срочностью прислано? – хитро посмотрел на меня герр Генрих.

Я пожал плечами. Этот день мне отлично запомнился: просто чудо, что русские танки не добрались до нас – один из них вспыхнул и зачадил густым черным дымом совсем неподалеку, метрах в трехстах от того чертова моста, который мы как раз успели починить. Было бы паршиво, если бы вышло так, что починили мы мост, чтобы им воспользовались русские. Но, на наше счастье, выскочившая на своих французских тягачах батарея противотанковых «колотушек» бойко сделала свое дело – я потом видел еще три русских танка, которые спалили эти «охотники за жестянками».

– В этом предписании было строго-настрого указано, что командиры германских частей должны тщательно следить за тем, чтобы их подчиненные ни в коем случае не нарушали сроков открытия сезона охоты, каковые действуют как на территории рейха, так и на всех присоединяемых землях, случаи же самовольной охоты должны наказываться со всей строгостью, невзирая на то, шла ли охота на кабана, оленя, зайцев или уток. И это в тот момент, когда штаб был под ударом! Уверен, в эту минуту командиру дивизии самое время было озаботиться тем, чтобы его офицеры не принялись всем штабом стрелять по зайцам и уткам!