Френсис и, зевнув, снова закрыл глаза: - Дай мне еще полежать минутку,

Паркер. Если я задремлю, ты меня потряси.

Но Паркер тут же начал трясти его.

- Вставайте скорее, сэр. Мне кажется с миссис Морганчто-то случилось:

ее нет в спальне, а тут я нашел какую-то странную записку инож. Быть может,

это вам что-нибудь объяснит. Я, право, не знаю, сэр...

Френсис одним прыжком вскочил с  постели; с минуту он не отрываясь

смотрел на кинжал, затем извлек его из дерева, прочел и снова перечел

записку, словно никак не мог понять смысл двух простых слов: "Прощай

навсегда".

Но еще больше, чем записка, поразил его кинжал, воткнутый между глаз

Леонсии; глядя на отверстие, оставленное кинжалом в тонкомкартоне, Френсис

вдруг отчетливо вспомнил, что уже видел это когда-то,- и сразу в его

памяти возник дом королевы на берегу озера: вот они всестоят возле золотого

котла, смотрят в него и каждый видит свое. А ему тогдапривиделась Леонсия,

и между глаз у нее торчал нож. Френсис даже снова воткнул кинжал в

фотографию и еще раз посмотрел на нее.

Объяснение напрашивалось само собой. Королева с самогоначала ревновала

его к Леонсии, и здесь, в Нью-Йорке, обнаружив еефотографию на туалетном

столике своего мужа, сделала столь же верный вывод, как верен был удар

стального клинка в мертвое изображение. Но где она сама? Куда она девалась?

Чужая в самом буквальном смысле слова всем и всему в этомогромном городе,

наивная, неискушенная душа, считающая телефон волшебством, Уолл-стрит -

храмом, а бизнес - нью-йоркским богом, она, должнобыть, чувствует себя

здесь все равно как обитательница Марса, свалившаяся вдругна землю. Где и

как провела она ночь? Где она сейчас? Да и жива ли вообще?

Френсису явственно представился морг с рядаминеопознанных трупов,

потом - берег океана, на который прилив выбрасывает тела утопленников...

Вернул его к действительности Паркер.

- Не могу ли я быть чем-нибудь полезен, сэр? Быть может, позвонить в

сыскное агентство? Ваш батюшка всегда...

- Да, да, - поспешно перебил его Френсис. -Был один человек,

услугами которого он пользовался особенно охотно, - молодой такой, он

работал у Пинкертона... Ты не помнишь, как его фамилия?

- Бэрчмен, сэр, - быстро ответил Паркер, направляясьуже к двери. -

Я сейчас же пошлю за ним.

И вот Френсис в поисках своей жены вступил на путьновых приключений,

которые открыли ему, исконному нью-йоркцу, такие стороны и уголки жизни

огромного города, о которых он до этого времени неимел ни малейшего

представления. Королеву искал не только один Бэрчмен - с ним работало еще

около десятка сыщиков, которые прочесали весь городвдоль и поперек, а в

Чикаго и Бостоне работали под его руководством другиесыщики.

Жизнь Френсиса в этот период никак нельзя было быназвать однообразной:

на Уолл-стрите он вел борьбу с неизвестным противником, а дома отвечал на

бесконечные вызовы сыщиков, требовавших, чтобы он летел тотуда, то сюда, то

еще куда-нибудь для опознания какого-то только что найденного женского

трупа. Френсис забыл, что значит спать в определенные часы,и привык к тому,

что его могут вытащить в любое время из-за стола илидаже из постели и

погнать неизвестно куда для опознания все новых и новыхтрупов. По сведениям

Бэрчмена, ни одна женщина, отвечающая описаниям королевы, не покидала

Нью-Йорк ни поездом, ни пароходом, и он продолжалстарательно обыскивать

город, убежденный, что она все еще здесь.

Таким образом, Френсис побывал и в Мэттенуэне, и вБлэкуэлле, и в

тюрьме, именуемой "Гробница", и в ночном полицейском суде. Не избежал он и

бесчисленных вызовов в больницы и морги. Однажды его дажесвели с только что

задержанной магазинной воровкой, на которую в полиции неимелось карточки и

чью личность никак  не могли установить. Не раз он  сталкивался  с

таинственными женщинами, которых подручные Бэрчменаобнаруживали в задних

комнатах подозрительных гостиниц, а на какой-то  из пятидесятых улиц

Вест-Сайда он наткнулся на две сравнительно невинные любовные сценки, к

величайшему смущению обеих пар и своему собственному.

Но, пожалуй, самым интересным и трагическим было то,что он увидел в

особняке Филиппа Джэнуери, угольного короля, которому этотего особняк стоил

десять миллионов долларов.  Какая-то неизвестная красавица, высокая и

стройная, явилась в дом Джэнуери неделю назад, и Френсисавызвали посмотреть

на нее. При Френсисе она была столь же невменяема, как ив течение всей

недели. Ломая руки и обливаясь слезами, она бормоталастрастным шепотом:

- Отто, ты не прав. На коленях заверяю тебя, что тыне прав. Отто, я

люблю тебя и только тебя. Никого, кроме тебя, Отто, дляменя не существует.

И никого никогда не было, кроме тебя. Все это ужаснаяошибка. Поверь мне,

Отто, поверь, иначе я умру...

И все это время на Уолл-стрите продолжалась борьбапротив так и не

обнаруженного могущественного  противника, начавшего, по общему мнению

Френсиса и Бэскома, решительное наступление на состояниемолодого магната,

- наступление с целью уничтожить Френсиса.

- Только бы нам продержаться, не пуская в ход"Тэмпико петролеум"! -

от души пожелал Бэском.

- У меня вся надежда на "Тэмпико петролеум", - отвечал Френсис. -

После того, как будут поглощены все ценные бумаги, которыея могу выбросить

на рынок, я пущу в бой "Тэмпико петролеум", - это будет равносильно

вступлению свежей армии на поле почти проигранного сражения.