— Кристаллизующее Зелье. Я хотел узнать, правда ли, что вместо того, чтобы разрезать каждый лист мяты пополам, было бы лучше делить их на семь частей.

К удивлению Гарри, профессор снова бледнеет.

— Прямо как он, совсем как он…! — заикается он. Профессор почти кричит на Гарри — Ты такой же, как он!

— Как кто, профессор? Что Вы имеете в виду?

Взгляд профессора опускается на его колени и смотрит куда-то вдаль.

— Я думал об этом в ночь, когда собирался Клуб Слизней. Это было похоже на взгляд в прошлое — он сглатывает, подбирая слова. Наконец, поток его мыслей прерывается, и слова вылетают из его рта, почти неконтролируемые, едва ли достаточно медленные, чтобы их можно было разобрать — Он всегда носил черную мантию не слишком хорошего качества и школьный галстук, но чего можно ожидать от кого-то его происхождения и положения? Во всяком случае, он одевался так хорошо, как мог. Начищенные туфли — это он хорошо умел делать — и отутюженные брюки, совершенно ничем не примечательные. Черная мантия, абсолютно ничего особенного, но он пришил к ней несколько серебряных пуговиц, чтобы они отвлекали внимание от её качества. У его школьного галстука всегда был какой-то идеальный редкий узел. Я думал, что заглянул в прошлое, мой мальчик, когда увидел, как ты вошёл в зал. Но, подумал я про себя, Гораций, старый ты пес, твои глаза обманывают тебя. Ты сам себя обманываешь. Он всегда был в центре событий, разговаривая со всеми. О, на что он их уговорил! — после этого восклицания, наполненного ужасом, профессор на мгновение замолкает, трясясь, как лист, прежде чем собраться с духом и продолжить. Теперь его голос был тихий, что резко контрастировало с предыдущей эмоциональной и громкой речью — Я втянул тебя в общество, и ты болтал и очаровывал их так же, как и он — голос снова стал громче — У тебя даже улыбка такая же! — снова короткое молчание — А теперь те же самые вопросы, как будто в издевку! О, Мерлин, что же я наделал? Что я наделал?

Следует еще одно долгое молчание.

Гарри не знает, что сказать, и даже не уверен, хочет ли теперь хоть что-то говорить. Профессор погружен в свои мысли о прошлом, уставившись на полную бутылку огневиски.

Спустя вечность профессор прерывает неловкое молчание. Он смотрит на Гарри и, наконец, говорит:

— Ты точно такой же, как Том Реддл.

И о.

Гарри знает это имя, знает, кем является Том Реддл сейчас.

Профессор отворачивается, делая усталые шаги в свои комнаты, бутылка алкоголя парит позади него, пока Гарри обдумывает его последние слова и бледнеет.

***

Итак, он похож на Темного Лорда Волдеморта, размышляет Гарри в одиночестве, которое предлагает ему подоконник, довольный тем, что его родственная душа и он — хорошая пара, и чувствуя отвращения из-за того, что он так похож на массового убийцу и террориста, и очарованный тем, что он теперь знает, какой была его родственная душа в детстве, и боясь, что превратится в другого Темного Лорда в будущем.

Или не превратится, думает он.

Он похож на Тома Реддла, который, должно быть, очень непохож на Темного Лорда Волдеморта.

Каким он был, тот мальчик, который превратился в монстра? Была ли его жестокость скрыта за доброй улыбкой? Было ли его острозубое удовольствие скрыто за скорбными глазами? Был ли за белозубой улыбкой спрятан безумный кровожадный оскал? Он родился чудовищем или стал им? Превратил ли он сам себя в чудовище или мир превратил его в чудовище?

Гарри видел статистику; он перечитал все, что смог найти по этой теме.

Дети, подвергшиеся насилию, часто сами вырастают в ещё более жестоких чудовищ. Они не знают, что объятия и добрые слова могут означать любовь. Они выросли на оскорблениях и кулаках. В итоге, чтобы показать свою привязанность, они используют то, что их научили использовать. Или, может быть, они не могут чувствовать привязанность?

Гарри размышляет, что, если бы он сам не был родственной душой Темного Лорда Волдеморта, он, вероятно, также поверил бы слухам о том, что Темный Лорд не может любить, не может обожать кого-то, и может только ненавидеть и испытывать отвращение. У Темного Лорда Волдеморта нет родственной души, потому что он ее не заслуживает, не способен испытывать к ней чувства.

Но он — родственная душа Темного Лорда Волдеморта, поэтому он знает, что Темный Лорд Волдеморт может любить его.

Но может ли когда-нибудь стать достаточно одной только этой возможности?

***

Гарри слушает, как Малфой разговаривает сам с собой, думает вслух, полагая, что он один. Но Гарри здесь, спрятанный на заднем плане, игнорируемый, как всегда, когда над ним не насмехаются, не наблюдают внимательно и не перешептываются за ладонями, скрывающими движения рта, как будто это заставит звук исчезнуть.

С задумчивым мычанием он прислоняется спиной к стене. Итак, Малфой обнаружил Выручай Комнату, не так ли? И он нашел сломанный Исчезающий Шкаф, вторая половина которого принадлежит его семье и находится вне замка? И он отчаивается, потому что поломки шкафа оказываются устойчивым почти ко всем заклинаниям, которые он на них накладывает?

Ночью, вооружившись знаниями портрета из библиотеки, Гарри пробирается на седьмой этаж и ищет Выручай Комнату. Ему не нужно много времени, чтобы найти её, а затем огромный шкаф в ней. Некоторые доски раздавлены и расщеплены, одна ножка потерялась, но он видел и жил в гораздо худшем. Внимательно осмотрев его, он фыркнул. У Малфоя проблемы с такой лёгкой поломкой? На нём почти нет заклинаний, чтобы защитить его от заклинаний, сглазов, порчи или, самое главное, ремонта!

На мгновение Гарри вспоминает бледное испуганное лицо, которое бормотало о наказании и возможной неудаче, о трудностях и страхах.

Затем он вспоминает — сожжение-кровати-насмешки-оскорбления-озерную-воду-почему-ты-просто-не-сделаешь-нам-всем-одолжение-и-не-убьешь-себя-профессор-Снейп-смех-насмешки-ненависть-гнусные-слова и думает, что его месть оправдана.

Он направляет свою палочку на Исчезающий Шкаф и делает работу Малфоя чуть-чуть более невыполнимой.

Когда он возвращается в более посещаемые коридоры, Арвилл и Роуэн набрасываются на Гарри, гордо рассказывая ему о своем последнем использовании заклинания щита, которому он их научил.

— А потом проклятье вернулось в третьекурсника! — говорит Арвилл, с энтузиазмом размахивая руками, Роуэн кивает рядом с ней так сильно, что Гарри беспокоится за его шею. Он добавляет: «Это было потрясающе!»

Как это чаще всего бывает, Арвилл вспоминает свои уроки этикета и чистокровную выправку и высокомерно заканчивает:

— В любом случае, нам не нужна была твоя помощь! Мы все равно справились бы и без тебя! — затем кротко добавляет — Как-нибудь.